Сальватор
Шрифт:
Все свидетели этой сцены, вот уже четверть часа не перестававшие изумляться происходящему, выслушали чтение протокола, растерянно поглядывая на странного человека, по милости которого они принимали участие в невероятной этой драме.
— Чернильницу! — приказал Сальватор лакею, удивленному не меньше других.
Тот поспешил исполнить приказание, словно признавая за Сальватором право приказывать, и бегом бросился в дом, а через минуту примчался назад с чернильницей и пером.
Все поставили подписи.
Сальватор взял бумагу, спрятал ее в карман, погладил Брезиля, связал скатерть, на которой лежал скелет ребенка, за четыре конца и отвесил присутствовавшим поклон.
— Господа! — сказал он. — Напоминаю вам, что завтра в четыре часа пополудни должна состояться казнь невинного человека. У меня очень мало времени. Я благодарю вас за участие и прошу позволения удалиться.
— Простите, сударь, — перебил его нотариус. — Мне показалось, вы упомянули имя невиновного: Сарранти.
— Совершенно верно, сударь; я так сказал и более чем когда-либо могу это повторить.
— Но имя нашего радушного хозяина, господина Жерара, кажется, упоминалось два или три месяца назад при расследовании этого печального дела? — продолжал нотариус.
— Да, сударь, действительно, он был замешан в это дело, — подтвердил Сальватор.
— Значит, можно предположить, что ваш Жиро просто-напросто… — вмешался врач.
— Господин Жерар?
— Ну да! — закивали гости.
— Думайте что хотите, господа, — отозвался Сальватор. — Завтра, во всяком случае, у нас будут не подозрения, а уверенность. Честь имею! Идем, Брезиль.
Сальватор в сопровождении пса торопливо пошел прочь, оставив гостей г-на Жерара в неописуемом смятении.
XX
ОДА ДРУЖБЕ
Теперь посмотрим, чем занимался г-н Жерар, пока в его парке происходило только что описанное нами значительное событие.
Мы видели, как он ушел с лужайки, и потеряли его из виду, лишь когда он поднялся по ступеням крыльца и скрылся в вестибюле.
Там его скромно дожидался высокий господин в длинном левите и надвинутой на глаза шляпе.
Человек предпочитал оставаться неузнанным.
Господин Жерар пошел прямо к нему.
Не успев сделать и двух шагов, он догадался, с кем имеет дело.
— A-а! Это вы, Жибасье! — воскликнул он.
— Я собственной персоной, честнейший господин Жерар, — отвечал каторжник.
— И пришли вы от?..
— Да, — поспешил сказать Жибасье.
— От?.. — повторил г-н Жерар свой вопрос, не желая попасть впросак.
— От шефа, естественно! — подтвердил Жибасье, решив разом положить конец недомолвкам.
При упоминании о шефе как об общем хозяине, прозвучавшем из уст второстепенного агента, будущий депутат улыбнулся.
Он немного помолчал, покусывая губы, потом продолжал:
— Так он послал за мной?
— Он меня послал за вами, да, — подтвердил Жибасье.
— И вы знаете, зачем?
— Понятия не имею.
— Может, это касается?..
Он запнулся.
— Говорите смело! — ободрил его Жибасье. — Вы же знаете: если не принимать во внимание честность, меня можно считать вашим вторым «я».
— Может, это касается господина Сарранти?
— Вы навели меня на мысль, — проговорил Жибасье. — Да, вполне возможно.
Господин Жерар понизил голос и взволнованно прошептал:
— Не отменили ли казнь?
— Не думаю. Я знаю из верного источника, что господину Парижскому приказано быть наготове завтра в три часа, а осужденного перевели в Консьержери.
У г-на Жерара вырвался вздох облегчения.
— А нельзя ли отложить на завтра то, что нам надлежит предпринять сегодня? — все же спросил он.
— Невозможно! — покачал головой Жибасье.
— Что-то серьезное?
— Дело чрезвычайной важности.
Господин Жерар пристально посмотрел на Жибасье.
— И вы утверждаете, что ничего не знаете?
— Клянусь святым Жибасье!
— Тогда я только возьму шляпу.
— Возьмите, господин Жерар. Ночи теперь холодные, можно насморк подхватить.
Господин Жерар снял с крючка шляпу.
— Я готов, — заявил он.
— Едемте! — промолвил Жибасье.
У входной двери их ждал фиакр.
При виде фиакра, похожего, как и все фиакры, на катафалк, г-н Жерар не удержался и едва заметно вздрогнул.
— Садитесь! — сказал он Жибасье. — Я следом за вами.
— Только после вас, клянусь! — отвечал Жибасье.
Каторжник распахнул дверцу, любезно помог г-ну Жерару подняться и сел рядом с ним, обменявшись несколькими словами с кучером.
Лошади потрусили в сторону Парижа: Жибасье счел за благо изменить маршрут, намеченный Сальватором, полагая, что совсем не важно, куда он увезет г-на Жерара — лишь бы увезти.
«Ну, если дело и серьезное, то уж во всяком случае не спешное», — сделал справедливое умозаключение г-н Жерар, немного успокоенный этим аллюром.
Тем временем в фиакре наступила тишина; так они проехали около километра.
Первым молчание нарушил Жибасье.
— О чем вы так напряженно думаете, дорогой господин Жерар? — спросил он.
— Признаться, господин Жибасье, отозвался филантроп, — я думаю о неведомой цели этого неожиданного путешествия.
— И это вас мучает?
— Во всяком случае, занимает.