Сам-семьсот, или Повесть о трех фантазерах
Шрифт:
— Ну, кой-какой опыт и у меня есть, — скромно потупившись, заметил Евгений Николаевич. — Как-никак два года…
— Два — это не двадцать два, — сказал отец.
— Может, вы и правы, — начал соглашаться Евгений Николаевич. — На первых порах мне будет, конечно, не до рекордов…
— С рекордами пока тоже погодим, — засмеялся отец. — Хотя бы на достигнутом удержаться нынче. А?
— Будем стараться, — пообещал Евгений Николаевич и, отчего-то сильно стесняясь, опять завел речь об опытах: — Ни в коей мере не в ущерб делу…
Но
— Да брось ты мне, понимаешь!.. — но тут же успокоился: — Впрочем, вот с ними, — он кивнул на Славу, — можешь опытничать на пришкольном участке. Все равно тебе надо будет какую-то общественную работу вести. Вот и возьми шефство над кружком юных агрономов. Дашь им задание, что тебе надо посеять, — они посеют. Там преподаватели будут за ними следить… Ну, это после. А сейчас вернемся к посевной…
— Завтра прямо с утра засяду за составление агротехплана, — со всей решимостью заявил Евгений Николаевич.
— План уже готов, — махнул рукой отец. — Дронов перед отъездом составил. Все подробно расписал: на каком поле что и когда сеять, какими тракторами, кто будет сеять, когда боронить, когда культивировать и так далее. Твоя задача проследить, чтобы этот план неукоснительно выполнялся, — и еще раз повторил со значением: — Неукоснительно!
— Понимаю, — почему-то вдруг поскучнел Евгений Николаевич. — Но ведь погода…
— Погода, конечно, может не посчитаться с нашими планами, — поморщился отец. — И тем не менее надо стараться их выполнять. Надо стараться.
— Понимаю, — опять сказал Евгений Николаевич.
С отцом не поспоришь. На что Дронов, и тот все делал, как говорил ему отец. Это Слава не раз от мамы слышал. А сейчас и сам видит, как отец Евгению Николаевичу слова не дает сказать.
Слава терпеливо ждал, когда отец уйдет по своим делам, а они с Евгением Николаевичем останутся. И тогда наговорятся.
Но отец поднялся из-за стола и позвал Евгения Николаевича:
— Пошли в контору!
Даже мама удивилась:
— Куда ты его тащишь! Человек с дороги. Дал бы отдохнуть.
— Некогда отдыхать! — отрезал отец. — Дел невпроворот.
Из конторы они вернулись поздно, и за ужином все продолжали говорить о посевной. Вернее, говорил отец — что надо делать в первую очередь, что во вторую, что в пятую-десятую, — а Евгений Николаевич знай только кивал и поддакивал. Обещания рассказать Славе про мореходку он так и не вспомнил.
Глава ПЯТНАДЦАТАЯ
в которой Андрей Константинович знакомится с искателем кладов
В директорский кабинет вошел незнакомый человек. Не слишком молодой, но и не старый. Темные, опущенные книзу усы, очки в толстой черной оправе и низко надвинутая на глаза темно-серая шляпа придавали ему хмуроватый и даже сердитый вид.
— Я — Прометеев, — представился он Андрею Константиновичу. — Направлен к вам главным агрономом.
Андрей Константинович
— Весьма сожалею, — сказал он, — но главный агроном у нас есть.
— Что значит — есть? — удивился Прометеев. — Вот направление. С печатью и подписью.
— Произошло какое-то недоразумение, — слегка покраснел Андрей Константинович.
Покраснел он потому, что сказал неправду. На самом деле не было никакого недоразумения. О прибытии Прометеева он узнал заблаговременно. «К вам скоро приедет один ученый, кандидат сельскохозяйственных наук, — сообщили по телефону из области и уточнили: — Сам попросился».
«Не иначе какой-то чудак!» — подумал об этом ученом Андрей Константинович и решил во что бы то ни стало от него избавиться.
Нет, Андрей Константинович ничего не имел против науки. Но ему показалось весьма странным и даже подозрительным, что ученый человек ни с того ни с сего сорвался с насиженного места и поехал работать в отдаленный совхоз главным агрономом. Такого не бывает. Все ученые, сколько знал Андрей Константинович, работают в городе. Или поблизости от города. В том числе и кандидаты сельскохозяйственных наук.
И тут как раз под руку подвернулся Евгений Николаевич.
Откровенно говоря, Евгений Николаевич тоже не находка. Мальчишка. Совсем еще мало опыта. Но малоопытного все-таки можно научить. А учить ученого — дело совершенно безнадежное. К тому же ученые — известные спорщики.
— Что же мне — обратно возвращаться? — спросил Прометеев.
Андрей Константинович развел руками:
— Рад бы, как говорится. Но все, что могу предложить, — это место управляющего отделением. Вы же не согласитесь!
Он был уверен, что Прометеев с негодованием отвергнет такое предложение и уйдет, громко хлопнув дверью. Потому что работа управляющего совхозным отделением к науке совсем уж никакого отношения не имеет. Главная забота управляющего — следить, чтобы все люди на отделении были заняты делом. Чтобы коровы вовремя доились и полевые работы велись согласно утвержденному плану. Тут надо без устали крутиться — с темна и до темна. Все видеть, везде поспевать.
— Я согласен, — коротко обронил Прометеев, приглаживая встопорщившиеся было усы.
Андрей Константинович от неожиданности даже поперхнулся:
— Э… Что?!
— Согласен, говорю, работать управляющим, — громче и отчетливей повторил Прометеев и, сняв очки, стал их протирать.
— Извините, — пошел на попятную Андрей Константинович. — Вы, должно быть, не совсем представляете…
— Прекрасно представляю, — перебил его Прометеев. — После института мне пришлось два года быть управляющим в отстающем совхозе. Уж потом, когда дела пошли на поправку, нашли мне замену и перевели главным агрономом.