Самая длинная ночь в году
Шрифт:
– Не думай даже!
– прошипела.
– Никаких геройств! Лежи! Швы разойдутся.
Его личная целительница была приставлена к нему отцом еще в раннем младенчестве. Дама - уже тогда не молодая - отличалась скверным характером, крайней несдержанностью в речи и абсолютной преданностью. Преданностью роду Радомировых и лично ему.
Пока целительница бурчала, ее руки летали над девушкой.
– Все!
– тяжело дыша, заявила Тамара Ильинична.
– Жизни ее и так ничего не угрожало, энергию я ей влила - дар не потеряет. Хотя
И она внимательно посмотрела на питомца.
– У нее оригинальный способ плетения. Девочка талантливая, очень сильная. И самоотверженная. Тебе повезло сегодня, Андрей. Как никогда повезло.
– Почему она не приходит в себя?
– Исчерпала все ресурсы. Сейчас ей нужно спать. Я распоряжусь, чтобы ее отнесли в спальню.
– Я сам!
– рыкнул он.
– Пусть никто не трогает!
– Тебе лежать надо! Швы разойдутся!
– Вот и придумай, как сделать, чтобы этого не случилось!
– Слушаюсь, великий князь Радомиров, - насмешливо протянула целительница - и он почувствовал тепло, которое струилось с ее пальцев.
– И, кстати, надень ей это на руку.
И он подал целительнице браслет, стянутый с руки.
– Это же родовой артефакт энергии!
– удивилась она.
– Я в курсе, - невозмутимо ответил князь.
– А еще я знаю, что, если бы не эта девочка, то меня бы с этим родовым артефактом и похоронили...
Он попытался встать - и у него даже получилось. Только было очень больно.
– Тамара Ильинична!
– возмущенно выдохнул он.
– А боль снять?
– Боль - это сигнал организма о том, что человек делает что-то не так. И человек должен прислушиваться к подобным сигналам. Нормальный человек!
Но он уже не слушал. Он склонился над бледненькой девочкой, которая его спасла. Из-под накрахмаленного платка выбилась прядь каштановых волос. Такими же блеклыми были брови и ресницы. Под закрытыми глазами залегли синие тени. Видимо, работала на износ - сутками. Чуть вздернутый нос, тонкие сухие губы, - ни кровинки. Веснушки. Ногти обстрижены под корень. Еле слышный запах какого-то лекарства - никаких духов. Чем же она его так очаровывает? Что это с ним? Благодарность за спасение? Просто забота? Странная, незнакомая нежность защемила сердце.
Он вдруг ощутил, что вокруг очень-очень много народу. И начальник охраны, и следователи, и чиновник по личным поручениям. И все смотрят на то, как он разглядывает девушку, которая, кстати говоря, все еще лежит на полу.
Он подхватил ее на руки и понес на второй этаж, где, скорее всего, была спальня. Понял вдруг, что девушка вся в крови. В его крови.
Развернулся.
– Петр Петрович, - начальник охраны подобрался.
– Распорядитесь, чтобы прочесали Императорский парк - именно там было совершено нападение. Мне интересно, кто столь хорошо подготовился. И хотелось бы узнать, каким образом кто-то посторонний был в курсе моих передвижений по городу.
– Мне необходимо знать, - осторожно начал Петр Петрович, - каким образом вы вообще оказались в Императорском парке?
– Решил прогуляться после весьма неприятного разговора.
– Ваше сиятельство!
– тихо и злобно сказал начальник охраны, сверля взглядом брата императора. Тот невозмутимо стоял на первой ступеньке лестницы, прижимая к себе целительницу.
– Давайте вы примите уже мое прошение об отставке. Оно у вас год как лежит. С того момента, как его величество распорядился, что у вас будет охрана - а вы решили, что вам это все не надо.
– Кто мы, - меланхолично отозвался великий князь, - чтобы пренебрегать приказами его величества... Вы хорошо выполняете свою работу. На сегодня все.
Следователи исчезли. Начальник охраны остался стоять, упрямо глядя на светлейшего князя.
– Все свободны. Я останусь здесь.
– Но покушение...
– все-таки возразил Петр Петрович.
– Не повод изменять своим привычкам, - иронично ответил родственник императора.
– Доставьте сюда новый артефакт энергии. Повторяю - все свободны!
...
Спасительница заворочалась и задела правый бок. Он тихонько зашипел - и решил, что надо подниматься - еще не хватало, чтобы девушка проснулась и перепугалась. Неизвестно кто, раненый, да еще и в ее кровати.
Остаток ночи он провел беспокойно - и свежие раны болели, и дышала девушка настолько тихо, что время от времени он просыпался в страхе за нее. Лежал, прислушиваясь несколько долгих-долгих секунд... Потом склонялся над ней, словно самый нежный из любовников... улавливал беззвучное дыхание. И засыпал снова. Успокоенный.
Проснулся окончательно уже ближе к обеду.
Отправился в купальню. Конечно, он понимал, что комната, потолок которой покрывают водяные шары с горячей и холодной водой, мылом, пенками, шампунями и прочими прихотями бывают лишь во дворцах. Но аскетизм квартиры молоденькой целительницы...произвел впечатление. Странно. Целительницы не бедствовали. Никогда. Молодая девушка как-никак....
Жители Поморья, а особенно представительницы прекрасного пола были очень домовиты. На белоснежных накрахмаленных просторах скатертей и полотенец алели снегири, и ягоды рябины, мчались вдаль, не замечая снежной бури стаи волков. Чем богаче и наряднее вышивка, - тем лучше хозяйка.
Здесь же глазу зацепиться было не за что! Белые полотенца. Чистые, выглаженные. Но не накрахмаленные. Точно такие же он видел в Госпитале. Белые полотенца с вышитым в правом нижнем углу красной нитью гербом - волчица, кормящая своих щенков.
На этих полотенцах не было ничего. Такие продают под вышивку. Он задумался. У целительницы, конечно, времени на вышивку нет. Тем более у сильной и талантливой. Но ведь можно купить уже вышитые! Значит, - это ее выбор. Просто белый. Как в госпитале...