Самая плохая адептка
Шрифт:
Ректор Тори обвел хмурым взглядом адептов и магических зверей, выстроившихся в коридоре, и все мы замерли, боясь пошевелиться.
— Декан Матеуш доложил мне об операции, которую вы хотите провести гиппогрифу. Дело рискованное.
Мы с сокурсниками нахмурились: неужели зарубит наш проект, и у Грифа не будет шанса взлететь?
Но лер Тори удивил.
— Я верю в вас! А теперь по существу, — ректор заглянул в бумагу, предоставленную ему деканом. — Адепты Яцек и Комарек! Завтра покажете рецептуру усыпляющей настойки леру Болеку. Адептка Войта, вы должны согласовать состав заплаточного
— А я? — поинтересовался Змиевский, а Г риф, который, разумеется в коридор из загона не вышел, громко стукнул копытом и издал протяжный крик в поддержку.
— А вы составите поведенческую характеристику на гиппогрифа, рассчитаете время действия усыпляющей настойки и манипуляций. Вы же учились в прошлом году на хирургическом? — поинтересовался ректор, а адепт кивнул. — Вот и прекрасно. Будете ассистировать декану Матеушу и магистрам. Все понятно?
Мы закивали, а ректор Тори направился к загону с Г рифом:
— А теперь пусть каждый адепт расскажет мне об особенностях своих подопечных, что беспокоит, какие зелья подходят. Считайте это вашей аттестацией.
Адепт Змиевский уверенно начал рассказывать о гиппогрифах и предпочтениях, а я разнервничалась. Что мне рассказывать о Матюше? «Физиолог Анималиум» я еще прочитать не успела, а в студенческом «Бестиарии» о гаргульях написано две строчки. Хорошо хоть вчера купила сказки и даже одну успела прочитала на ночь.
О гибриде аспида с рейнеке тоже известно немного, но Вилке, в отличие от меня, повезло — Полли расстаралась. Она повалялась шкуркой у ног ректора, постояла на хвосте, заискивающе заглядывая в ректорские глаза, и даже лисью мордочку ему на плечо положила, а лер Тори почесал зверя за ушком. Не знаю, кем больше остался доволен Амадор Тори Вилкой или змеелисицей, но подруга аттестацию прошла. Остальные тоже не сплоховали, кроме адепта Лежака, который мало что знал про альруна. Пришлось мне ему подсказывать. Наконец очередь дошла и до нас с Матюшей.
Гаргулья из клети не вышла и, как обычно, восседала в углу. Она недавно пообедала, в ногах у нее валялась кастрюля с остатками каши, морда была испачкана, а к нижним конечностям прилип какой-то ил, явно кто-то ночью купался в заросшем пруду.
— Гаргульи — это не только ценный мех… в смысле вид, — вдохновенно начала я, а ректор поморщился, ощутив запах болотной тины, — но еще и одни из самых древних магических животных Протумбрии. Гаргульи — андрогины, в равной степени выносят холод и тепло, могут на долгие годы застыть, превращаясь в камень, предпочитают злаковые, воду любят дождевую и болотную…
Матюша поскребла бок, неприятный запах усилился, а ректор отвернулся. Я же поторопилась продолжить:
— По преданиям, первые маги Протумбрии создали гаргулий, как охранников жилища. Они вложили в каменные статуи дух, и те оживали, оповещая громким горловым криком об опасности.
— По каким таким преданиям? — возмутился ректор.
Вот опять ему все не так!
— По городским, — уверенно заявила я.
— Вы что, на факультете мифологии учитесь? Мне нужны сухие
— Вот именно, а я шла поступать на зельеварение, — тихо проворчала я.
— Мне все ясно, — строго произнес ректор. — «Физиолог Анималиум» не читали, за зверем ухаживаете абы как. Запах в загоне невыносимый! Нужно же иногда мьггь вашего подопечного!
— Подопечную, — поправила я. — И она не дается!
— Получается, вы не смогли установить со зверем контакт? — выдал ректор. — А как вы собираетесь лечить магических животных?!
— Да я ее кормлю, пою, чищу клеть…
— Я вижу иное: зверь нечесаный, грязный, — возразил ректор Тори.
— Я бы не стал винить адептку Комарек, — заступился за меня смотритель Костюшко, — Матюшенька — специфический зверь. На контакт ни с кем не идет…
— Пусть не идет, но помыть-то можно? — не сдавался ректор, закрыв рукой
нос.
— Сами бы попробовали ее помыть, — пробурчала я.
— И попробую! Где помывочная? — осмотрелся ректор.
— Тазики и ведра с водой в коридоре стоят, но Матюшенька моется в пруду. Иногда, — тяжело вздохнул смотритель. — Ее же из клети не вытащишь!
— Мы и в клети ее пробовали мьггь, — вторила я. — Только она в таз не хочет залезать!
— Эх, адептка Комарек, учитесь!
Амадор Тори прошептал заклинание и взмахнул рукой. Воздух заискрился, студенты попятились. Матюша тревожно зашевелила ушами, а на полу возник огромный таз. Откуда-то из воздуха в него вылилась вода, а спустя секунду в таз с брызгами шмякнулся кусок мыла, и полетели мочалки.
Я стояла словно зачарованная — так вот она какая бытовая светлая магия высшей категории! Материализацию и перенос предметов я раньше никогда так близко не наблюдала.
— Хм… Как там тебя? — обратился ректор к гаргулье. — Залезай в корыто!
— Матюша, — подсказала я.
— Может, Матеус? Вы же сами сказали, что гаргулья — андрогин. Лично я считаю, что зверь — мужского пола, — убедительно произнес ректор, а я подивилась — и как же он так на глаз определил? Не иначе узнал собрата по вредному характеру.
Матюша равнодушно посмотрела на ректора, высокий приказ не исполнила и в таз с водой не полезла.
— Матюшенька, — теперь уже я обратилась, — пожалуйста, иди в тазик.
Водичка теплая, мыло душистое, а ты — грязная!
— У-у-у, — обиженно прогудела гаргулья и отвернулась к стене.
— Адептка Комарек, — закатил глаза ректор. — С животными нельзя сюсюкаться! Нужно быть строже! Они должны выполнять приказы, тогда и дисциплина будет на уровне!
Ну да, конечно, и зверь у него должен приказы выполнять, и жена! Но нарываться не стала и промолчала. Лишь с интересом наблюдала за тем, как ректор с помощью магии и заклинаний пытается переместить зверя в таз. Но безуспешно. Все же магическая зверюга, а не мочалки с мылом. Вскоре к Амадору Тори присоединился декан Матеуш и смотритель. Теперь они втроем пытались затащить Матюшу в таз с водой. Но как только мужчинам удавалось сместить животное вперед, через секунду оно вновь оказывалось на месте, в углу.