Самая шикарная свадьба
Шрифт:
Я не успела сказать, что не стоит ей ничего наливать, что у моей подруги жуткая аллергия от спиртного, как Пал Сергеич, тот самый, который отрыгнул на белую скатерть «Уходящей осенью», уже успел налить Огурцовой водки из графина.
Я выхватила у нее рюмку, а подруга жалостливо так протянула:
– Ну, дай хоть понюхать-то… – Она чуть было слезу не пустила.
– Действительно, – поддержал Анжелку Илья Андреевич. – Человек в гости пришел – грех не выпить!
– Как тебе не стыдно! – отчаянно шепнула я ей на ухо.
– А чо стыдного-то!? –
– Влас Олегович, нам, к сожалению уже пора, – проговорил то ли Рудольфыч, то ли Палыч, решительно поднимаясь со стула.
– Да, засиделись что-то, – поддержал его Илья Андреевич. – Если б не дела, я ни за что бы не ушел, Машенька. Прекрасный вечер, пре-крас-ный! Давно я так не веселился. Хе! Хе!
Анжелка смотрела на гостей испуганными глазами, чувствуя, что с их уходом возможности выпить не будет.
– А на посошок? – нашлась она и схватила одного из «холодильников» за рукав.
– Спасибо, нам пора, – ответил он, пытаясь освободиться от навязчивой Анжелы. Он наконец схватил ее руку и откинул от себя с такой брезгливостью, будто это была омерзительная болотная жаба. Мне стало обидно: какое это он имеет право так относиться к моей подруге?!
– Чо это вы все повскак-кивали?! Всем вдруг сразу надо уй-йти! Осуждаете?! – прогремела она. – Так бросьте в меня камень! Не судите, да не судимы будете! – крикнула Анжела напоследок и уткнулась лицом в «Рокового мужчину».
– Спасибо тебе за чудесный банкет! Все было на высшем уровне! – раздраженно сказал Влас, а губы его побелели и слились с лицом, будто их вовсе не было.
– Помоги мне уложить Анжелу на диван, а то она задохнется.
– Я не понимаю, почему именно сегодня она притащилась к нам да еще в таком состоянии?
– Ну, она последнее время почти всегда в таком состоянии, – проговорила я, решив, что это достойное оправдание Анжелкиного визита.
– А мне-то что? Ты все испортила! Я так рассчитывал на этот вечер, а ты все испортила! Эта твоя Анжела вела себя просто чудовищно! И почему на ней мое банное полотенце?
– Тебе полотенца жаль? Да и вообще, что она такого сделала?! – расходилась я. – Твои коллеги хоть и трезвые были, а вели себя хуже пьяного сапожника: рыгали, икали, а одного даже вытошнило прямо на скатерть! Где они только подобным манерам обучились?! Я с самого утра у плиты стояла, старалась, а они себя так вели… Как это неуважительно с их стороны! Как некрасиво по отношению ко мне!
– Ты совершенно, совершенно не умеешь готовить! – негодовал Влас, укладывая Огурцову на диван. – Если б ты мне об этом сказала, я нанял бы кого-нибудь – какую-нибудь кухарку!
– Это я-то не умею готовить?! – Я обиделась до глубины души – еще никто в жизни мне не говорил, что я плохо готовлю!
Я оттерла Анжелкино лицо от гречневой каши, потом схватила в кабинете первую попавшуюся книжку и ушла в спальню. Влас убирал со стола.
О чем шла
Влас вошел в спальню, я загнула страничку, на которой остановилась, и отложила книгу.
– И что у тебя за манера все портить?! Ну вот зачем, скажи, зачем ты комкаешь страницы?
– Чтобы открыть на этом месте и читать дальше.
– Для этого существуют закладки!
– Я их все время теряю.
Влас тяжело вздохнул и, отвернувшись от меня, холодно пожелал спокойной ночи.
На следующее утро я не обнаружила Анжелку в гостиной. Ее не было ни в кабинете, ни в ванной, ни в туалете; я заглянула на балкон – ее не было и там – Огурцова бесследно исчезла.
– Анжела пропала! Ее нигде нет! – кричала я, сдернув одеяло со спящего Власа.
– Даже в выходной день… – зевая, проговорил он, как вдруг до него дошли мои слова: – Что значит нигде нет?
Он вскочил с кровати и в точности произвел такой же обход, что и я пять минут назад.
– Может, она ушла? – предположил он и ринулся к входной двери – дверь оказалась открытой. – Какой кошмар! Эта твоя… – он удержался от оскорбления моей подруги. – Она… Ушла, оставив дверь открытой! Удивительно, что нас не обчистили! Ты понимаешь, что нас могли бы убить и вынести все! Все, что было нажито мной за долгие годы! – в ужасе орал Влас, потом сел в кресло и взялся за голову.
Вставать в шестую позицию в данном случае мне показалось неуместным.
– Власик, но мы ведь живы и нас никто не обворовал, – пролепетала я, на что он обреченно махнул рукой.
Что же делать? Звонить Анжеле не хотелось – мне была неизвестна реакция Михаила на ее безумную выходку, ждать ее звонка я тоже не могла – мне нужно знать, куда сгинула Огурцова. А вдруг с ней что-то случилось? Нет, дожидаться ее звонка я определенно была не в силах и набрала Анжелкин номер.
– Алле, – убитым голосом пропищала она.
– Ты куда пропала? Почему ты не предупредила, что уходишь? Дверь открытой оставила… Да и вообще, как ты до дома-то добралась без юбки, в банном полотенце?
– Я проснулась, уже темно было, и думаю, что я тут валяюсь – в незнакомой, чужой квартире, в то время как Михаил сидит дома один и не имеет ни малейшего представления, где меня искать. Потом я представила, что будет, если я не приду вечером домой! Что скажет Михаил? Как поступит?! Да он ведь бросит меня с двумя детьми на руках! Вас беспокоить не стала (нехорошо будить спящих людей, которые меня приютили), и, прикрыв дверь, я ушла.