Самая темная мука
Шрифт:
– Расскажи мне стихотворение.
– Приказ, а не просьба.
– Я весь в ожидании.
Она ему мило улыбнулась, хлопая ресницами.
– Его красота страшна, как и его нрав. Смотрю на него, дрожь не сдержав.
Смешно. Баден наклонился, оказываясь с ней нос к носу.
– Как тебе понравится начало моего стихотворения? Я не лучше маньяка-убийцы сейчас. Напакостишь мне и увидишь это тотчас.
Глава 5
"Если эта ситуация
– Парис, хранитель Разврата
Катарина сохраняла спокойствие пока Баден вел ее длинным коридором. Он, наверное, воспринимал ее пассивность как очередной признак слабости. Ну и пусть. Его ошибка - ее выигрыш. Баден никогда не станет ожидать, что она начнет действовать против него. Что Катарина и собиралась сделать, через три... две... одну...
Она повисла на нем, изобразив обморок, и потянулась рукой в его карман, чтобы стащить флакон. Успех!
Она спрятала наркотики в складках платья, когда он зарычал и поднял ее на руки. Баден отнес ее в просторную спальню, рукава его рубашки приподнялись, обнажая на бицепсах металлические браслеты. Которые оказались теплыми на ощупь. Он бесцеремонно бросил ее на кровать.
Катарине удалось сохранить спокойное выражение лица и расслабленную позу, когда подскочила на матрасе.
– Веди себя хорошо, девочка, и завтра утром тебя вернут мужу в том же самом состоянии, в каком оставила его.
Раздались шаги. Дверь закрылась, запирая ее внутри. Замок зловеще щелкнул.
Она подождала одну секунду... пять... десять... прежде чем открыть глаза. Одна! Да! Она подскочила и начала метаться по комнате, ища выход. Возможно, Баден передаст ее Алеку завтра, возможно, нет. Скорее всего, нет. Катарина видела лицо похитителя и могла опознать его в полиции. Как только он заполучит монету, то убьет ее.
Окна оказались наглухо закрытыми. Ручка в балконной двери снята и замазана, чтобы помешать ей расковырять замок. Ладно. Она переключилась на другое, став искать оружие. Но все безделушки убрали. На стенах не висело ни одной картины... ничего, чем можно было бы ударить по голове. В ванной не нашлось даже швабры, чтобы использовать ее в качестве биты.
Либо он рассчитывал взять заложника и приготовился, либо она не первая его жертва похищения.
"Думай, думай". Она вертелась, разглядывая каждый предмет мебели, словно ища ответа на вопрос: "Умру я или останусь жить?". Шкаф! Полная решимости она открыла дверцы. Ощущение триумфа наполнило ее, когда Катарина увидела, что ручки прикреплены гвоздями.
План таков: использовать гвозди, чтобы выколоть глаза Бадену и сбежать.
Хотя она сломала несколько собственных ногтей и несколько раз порезала пальцы, но отвинтила два гвоздя, прежде чем щелкнул дверной замок.
Ее сердце забилось быстрее под ребрами, она прыгнула на кровать, пряча руки в складках одежды.
Баден вкатил тележку с едой.
– Ешь. Ты не должна умереть от голода на моих глазах.
– Он бросил сверток одежды к ее ногам.
– Кроме того, сделай нам обоим одолжение и переоденься. Я никогда не видел более уродливого платья.
Тогда он еще не рылся в шкафу, который Алек заполнил одеждой для нее.
– Мне любопытно. Какой яд ты подсыпал в еду?
Он хмуро посмотрел на нее, но попробовал каждое блюдо, прежде чем двинуться к выходу.
– Ты не хочешь поесть со мной? Мы могли бы...
Баден захлопнул дверь и закрыл замок.
Здорово! Как же она опоит его, если он отказывается проводить с ней время?
Ответ перестал ее волновать, когда запахи сахара, специй и всего остального достигли ее носа. "Не могу... сопротивляться...". Когда Катарина подошла к тележке, рот наполнился слюной, а желудок заурчал. С моменты ее приезда в Нью-Йорк... как же давно это было... Алек, в основном, морил ее голодом.
"Нужно поддерживать фигуру".
И, она была уверена, недостаток питания к тому же делал ее слабой и одурманенной.
Слабой...
"Я не встречал более хилой женщины".
"Не нравлюсь ему, его мнение не важно".
Когда Катарина приподняла крышку одного из блюд, запахи усилились, а урчание желудка стало громче. Она обнаружила сливочную пасту с кусочками мяса краба, филе в беконе со спаржей в масле на гарнир, салат с клубникой и шпинатом и тарелку лукового французского супа. Но что её любимое? Ореховый пирог, политый расплавленным ванильным мороженым. Баден хоть и ублюдок, но с отличным вкусом.
Сначала она съела десерт, проглатывая кусочек за кусочком. Пасту постигла та же участь, и к тому времени, как она опустошила тарелку, стонала от переедания, из-за которого могла лопнуть.
Страдая от дискомфорта в животе, Катарина переоделась в новую одежду: в шорты и розовую футболку с надписью "Одобрено Уильямом". Одежда была слишком облегающей, но зато в ней легко двигаться.
Она заставит его пожалеть о подарке.
Катарина подошла к двери. Можно было бы взломать замок, как она это сделала в доме Алека, но зачем? Баден ее поймает. Возможно, у нее получится помешать ему войти, по крайней мере, ненадолго, и продумать следующий шаг без страха, что он причинит ей вред в любую секунду.
Она собралась с силами, чтобы подтащить шкаф к двери, и, наконец, ей это удалось. Не лучшая преграда, но сойдет.
Ее мозг работал, пока она вытаскивала еще один гвоздь. Учитывая, что у Бадена есть сообщники, чем больше у нее будет боеприпасов, тем лучше. Но боль в желудке усилилась, в конечном счете, на нее навалилась сильная усталость. Адреналин начал спадать, а ноги словно налились свинцом, пока не стали весить тонну каждая.
"Не засыпай. Не смей спать".
Сон, даже недолгий, сделает ее уязвимой. По этой причине она спала урывками с тех пор, как Алек появился в ее жизни.
Ее лучшая возможность сбежать? Через балкон. Положив в карман гвозди и флакон, Катарина подтащила одеяло к балконным дверям. Если ей удастся выбраться наружу, то вывесит флаг о помощи. Она обернула кулак подушкой и била, била, била. Наконец, стекло разбилось. Благодаря подвешенному одеялу, звук был приглушенным, но все равно заставил ее съежиться. Прошла минута, две, которые казались вечностью, из-за того что задержала дыхание.
Баден так и не вошел повторно в комнату. Он точно поблизости? Или ушел, оставив ее гнить?