Самая уродливая
Шрифт:
За его виллу на Земле можно было купить пару планет вроде Черной Грязи.
– Во времени я вас не ограничиваю, но цена будет неизменной.
– Да, сэр.
– Вы понимаете, что афишировать ваши поиски не стоит.
– Конечно, сэр. Мы гарантируем конфиденциальность!
Чуть не добавил: даже если вы ее укокошите во время первой же встречи.
Я проводил его и уставился в окно. Дождь лил сплошной стеной, размывая почву в вязкую черную жижу. Эта дрянь живет собственной жизнью: заползает на тротуары, цепляется к днищу мобиля, засиживает кляксами рекламные щиты. А почему, вы думаете, мы зовем планету Черной Грязью? И плевать нам на то, как она пишется в официальных атласах!
Здесь носить в кармане бумажный блокнот могут позволить себе только пижоны вроде Ишизавы, которые ни шагу под открытым небом не сделают.
Однако, за работу. Пять килогалактов никто за красивые глаза платить не будет.
Вернее, будет, но за уродливые.
Вначале я отобрал несчастных дурнушек: простушек с носами картошкой, косоглазеньких, с зубами врастопырку и жидкими волосенками. Я просеял их и самых страшненьких упаковал в одно письмо, на которое Ишизава ответил коротко:
"Не то".
Следом пришел черед родимых пятен, бородавок и хронической сыпи, а за ними – шрамов, криво сросшихся носов, пигментных дефектов и отталкивающих пропорций. Живи они на Афродите, в жизни не получили бы гражданства.
Но Ишизаву не устроил и такой вариант. Настал день, и он снова появился у меня в конторе.
– Похоже, вы плохо поняли меня, Ким. Я просил вас найти уродливую девушку, а вы подсовываете мне некрасивых.
– Они уродливые, – глупо возразил я.
– Вот эти?
Он рассыпал передо мной сотню лиц: все фотографии были отпечатаны в формате А4, который безжалостно увеличивал все недоработки природы.
– Это всего лишь дурочки, которые не соответствуют глянцевым стандартам.
Возможно, он прав. Но я не стал бы выбирать среди них спутницу жизни. Это примерно, как пятьдесят лет смотреть в окно на черную грязь.
– Расставим точки над "i". Я хочу эксклюзивный вариант. В ваших интересах поторопиться, Ким: я получаю девушку, вы получаете деньги. Меня не интересует элементарная экзема или сломанный нос, мне нужна самая безобразная женщина, самый жуткий кошмар, который вы можете себе представить. Скорее всего, она не зарегистрирована ни в одной службе знакомств. Возможно, она вообще не значится в сети, но это неважно.
– Однако, сэр, без личного согласия… – попытался я урезонить его.
– Это неважно, – он повысил голос на два децибелла. – Речь не об обычном знакомстве.
Угу, ясное дело, не об обычном. Может, он маньяк? Решил очистить мир от безобразных женщин? Или наоборот, облагодетельствовать, но только самую кошмарную уродку. Кажется, окажись он обычным маньяком, я почувствовал бы облегчение.
Он встал – все такой же непроницаемый, человек-сейф. И тогда я решился спросить.
– Скажите, сэр, вы ведь ищете определенную женщину. Известную вам.
Он скривил губы в сардонической усмешке и помедлил прежде, чем ответить.
– Можно сказать и так.
– Но тогда… может быть, вы подскажете какую-то информацию. Что-то, от чего можно было бы оттолкнуться.
Ишизава глянул на меня, как на диковинный гаджет.
– Если бы у меня была информация, мне не нужны были бы вы.
Вот и все, что я с него поимел.
Я двое суток просидел над алгоритмом отбора. Здесь учитывалось все: форма костей черепа, наследственные искажения фенотипа, младенческие травмы, кожные заболевания и оплошности косметологов. Чтобы сократить получившуюся базу, я учитывал только исключительные уродства и только сочетание нескольких факторов…
"Не то", – ответил Ишизава на очередное письмо.
– Но, может быть, вы дадите какие-то конкретные зацепки? Хотя бы характер необычности… уродства?
– Вы непременно узнаете ее, когда увидите.
Он был все так же самоуверен и бесстрастен, но мне казалось, под респектабельной скорлупой бурлит нетерпение. Я не слишком любопытен, однако ситуация располагала к игре в догадки. Обычно я радуюсь, что Молли не умеет выдумывать, но сейчас мне не помешала бы дурочка с воображением – так, воздух посотрясать.
– А может быть, это любовь? – сказала бы она, хлопая крашеными ресницами.
Любовь? И мне вы будете говорить о любви? Я видел тревожное ожидание и наивные мечты, видел холодный расчет и слюнявую похоть, видел, как продавали честь и покупали верность… Не говорите мне об истинной любви! Ее придумали те, кто довольствуется ретушью и боится заглянуть в настоящие лица.
А человек, который ищет самую-страшную-женщину, явно не любовью озабочен.
– Тогда, может быть, это его внебрачная дочь?
– И он знает лишь о ее замечательном уродстве? Чушь.
– Хитрый пиар-ход: оплатить косметическую операцию для самой безобразной? Ишизава собирается стать президентом Черной Грязи?
– Уже интересней.
– Или разжигание конфликта с Афродитой: отправить ее туда послом, чтоб передохли от отвращения.
Мой хохот дико прозвучал в пустом кабинете. Надо же, куда может завести фантазия после недели бесплодных поисков!
Я столько дней вглядывался в безобразные лица, что обычные люди стали казаться мне уродцами, искаженными версиями чудовищных образцов. Я машинально искал в случайных прохожих отклонения от стандарта и с удовлетворением отмечал: вон у того глаза расставлены отвратительно широко, а у этого нос скошен набок, а у той густо намазюканной дамочки мочки ушей разной формы. Красивые, близкие к идеальным лица стали вызывать у меня болезненную подозрительность, ожидание подвоха.
Я перебрал, кажется, все население Черной Грязи, систематизировал все мыслимые и немыслимые отклонения, но той единственной – самой уродливой не находил.
– Может быть, ее нет на планете? – в отчаянии спросил я у Ишизавы.
– Должна быть здесь.
Пять килогалактов, приятную тяжесть которых я уже ощущал в руках, превращались в призрак.
Не доверяя больше сети, я предложил Ишизаве поболтаться по глобальным сборищам. Тот не выказал особого восторга, но снабдил меня билетами на все ближайшие шумные мероприятия – от концерта группы "Дохлые бейбики" до 3D-премьер.