Сами мы не местные
Шрифт:
– А я думала, ты считаешь, что это в порядке вещей.
– Это в порядке вещей, да, я не рассчитываю на другое отношение. Но это не значит, что мне приятно или даже все равно.
Я потихоньку жму пару кнопок на телефоне.
– То есть внутренне ты вовсе не смирился с тем, что они тебя считают уродом?
– А что, с этим можно смириться? Если б я таким родился, еще был бы шанс, а так это смешно.
– И тем не менее ты считаешь нормальным, когда твои приятели тебя так называют? Как Алтоша это любит, громко и возмущенно. И стыдит тебя все время.
– А что мне остается? – Он пожимает плечами. – Я не могу себе позволить выбирать друзей или ссориться с
– А что ты чувствуешь, когда твои друзья называют тебя уродом?
Он некоторое время молчит, обдумывая.
– Одиночество. Я чувствую, что все люди связаны между собой, а меня как будто отстригли. И я могу на них только через забор смотреть, а близко подойти не могу. Я злюсь на них и тут же чувствую себя виноватым, что навязываюсь, и мне стыдно за злость. Но с другой стороны… главное, тут… они… – Он некоторое время путается в словах, и я чувствую, что его вот-вот прорвет. – Алтонгирел и Эцаган, Ахамба, Эндан, Убуржгун, Онхновч, даже Арон – мне иногда кажется, что им доставляет удовольствие меня унижать, как будто, если они лишний раз мне напомнят, что я хуже их, им самим станет лучше! Я не понимаю, неужели трудно иной раз просто промолчать? Конечно, ничего требовать от них я не могу, но просто интересно даже – неужели приятно человеку в лицо плюнуть?
Вот это уже больше похоже на нормальную человеческую реакцию. А то «в порядке вещей», «в порядке вещей»… Он временно иссякает, так что я решаюсь немного подстрекнуть:
– Может, они не понимают, что тебе обидно?
– Не знаю, – мрачно отзывается Азамат. – Чего уж тут не понять. Каждый раз как земля из-под ног уходит. Вроде только привыкнешь, что человек к тебе хорошо относится, и на, получи снега за шиворот, чтоб не расслаблялся. Не знаю, что тут можно не понять, мне кажется, у меня все на лице нарисовано, как на гобелене.
Вообще, надо отдать ему должное, ничего у него на лице не изображается в такие моменты. Но сейчас не это важно.
– А почему ты их не попросишь не обзываться? Все ведь взрослые люди, они должны понять.
– Мне кажется, они будут надо мной смеяться, что я переживаю из-за ерунды.
– Но ведь это не ерунда!
– Так я же ничего не могу изменить, поэтому надо смириться. А если я не могу смириться, то это мои проблемы, чего их на других перевешивать… Все равно, что бы они ни делали, я не могу с ними поссориться, других-то друзей мне негде взять. А без них совсем плохо…
– А если бы тебе было где взять других друзей, что бы ты сделал?
– Не знаю, – отмахивается он. – Все равно этому никогда не бывать, так чего бередить душу? Давай больше не будем об этом говорить, пожалуйста. Одно расстройство от таких разговоров.
– Ну мне кажется, тебе надо хоть иногда выговориться, а то так ведь и лопнуть можно, – вздыхаю я, потихоньку выключая запись на телефоне. Ох я кому-то устрою прочистку мозгов…
– Да ну. – Азамат встряхивает расчесанной гривой. – Вот выговорился, теперь полночи не засну.
– Ну с этим я тебе помогу. Только сначала намажемся…
Он гладит меня по голове.
– Я так счастлив, что ты это делаешь… Даже если никакого результата не будет, все равно я каждый вечер чувствую себя полноценным человеком. Хотя бы ты не брезгуешь, иначе бы я совсем загнулся.
– Какое может быть «иначе», Азамат, ты что? Или ты имеешь в виду, если бы какая-нибудь местная дурочка вышла за тебя по расчету? Так тут и здоровый человек загнется. Но я рада, что ты с удовольствием лечишься, это всегда повышает шансы на успех. Дай-ка я на другую сторону
Он ловит меня в процессе, так что я остаюсь сидеть на нем верхом, и притягивает поближе.
– Лиза, вот скажи, пожалуйста, зачем я тебе нужен?
У меня глаза на лоб лезут. Этого еще не хватало!
– Это что за вопрос такой вообще? Ты не перегрелся, часом?
– Я серьезно. Ты ведь абсолютно самодостаточна. У тебя доходная профессия, ты любишь работать, ты красивая, легко заводишь друзей, у тебя хорошие отношения в семье. И зачем тебе ко всему этому я со своими проблемами? А ведь ты на эту планету прилетела только ради меня, терпишь наши заморочки, когда меня оскорбляют, воспринимаешь это на свой счет… Зачем тебе все это?
– А что, украденные души – это уже не аргумент? – Я как-то теряюсь.
Он качает головой.
– Душа на пустом месте краже не поддается. Должны быть какие-то причины, основания. А если их нет, то со временем душа может и обратно вернуться, и ее не удержишь.
– Я не понимаю, Азамат, ты чего-то боишься? Так скажи прямо, и я тебе так же прямо отвечу. Ты же знаешь, я не люблю намеки.
– Я много чего боюсь. Но сейчас я просто пытаюсь понять, зачем ты тратишь на меня свою жизнь.
Я демонстративно чешу в затылке и гримасничаю, стараясь сбить пафос момента.
– Ну ка-ак бы тебе это объяснить, чтоб понятно и не обидно… Наверное, все причины можно объединить в две больших группы: про тебя и про меня. С какой начать?
– С первой, если тебе не трудно.
– Да раз плюнуть. Понимаешь, с моей точки зрения, ты просто очень клевый мужик. Во всех отношениях. То есть я твердо уверена, что лучше не бывает, а иногда мне вообще кажется, что я тебя придумала, потому что в природе такие не водятся. Ни на Земле, ни где еще. И не возражай, я знаю, что ты другого мнения, но я-то тебе свое высказываю. Ну вот это раз. А два – это то, что я сама довольно обычный человек. На Земле я практически не выделяюсь ни внешне, ни как-то еще. Нет, у меня, конечно, есть определенные достоинства и недостатки, которые отличают меня от прочих, но все равно я одна из многих похожих. И если у меня на Земле образуется мужик, то я очень хорошо понимаю, что он может в любой момент без особых причин сменить меня на другую похожую. Или что я могу точно так же подцепить в соседнем доме такого же. Ну и будут они отличаться пристрастиями в еде и спорте, цветом глаз и мнением, в какой шкафчик следует ставить чашки для гостей. А вот ты в принципе другой. Ты не только на землян непохож, ты даже здесь сильно выделяешься, и не только внешне.
– Далеко не в лучшую сторону.
– А это не так важно. Да и вообще, это не самое главное. Самое главное для меня, хотя это страшно эгоистично и мне даже стыдно тебе говорить, но я думаю, именно это ты и хочешь услышать, – что я для тебя одна-единственная. То есть если не я, то никто. Я понимаю, что это не моя личная заслуга, а просто обстоятельства так сложились, но все равно, когда чувствуешь себя единственно необходимой, то уже все равно, какая галактика…
Он долго и внимательно на меня смотрит, и мне даже становится немного неуютно. Может, надо было пропустить последнюю часть этих откровенностей… Это ведь фактически значит, что мне выгодна его ущербность и, если он прямо об этом спросит, я не смогу ничего возразить. И тогда придется в красках расписывать, чем он прекрасен кроме того, что больше никому не нужен. Это в принципе довольно легко – достоинств-то масса, но я никогда не умела убедительно делать комплименты, и, помнится, первые мои попытки он сразу забраковывал.