Самодовольный мистер Костюм
Шрифт:
— Ты в порядке?
Он молча кивнул, но чутье подсказывало мне, что что-то не так.
Наконец, подошла наша очередь склониться у гроба Лиама и помолиться за него. Сложив руки вместе, я закрыла глаза и произнесла «Отче наш» один раз и «Аве Мария». Мое сердце екнуло, когда я услышала слова, произнесенные Грэхемом.
— Ты ублюдок, — прошептал он себе под нос. Его глаза были влажными, но он не плакал. Его нижняя губа дрожала. Я просто смотрела не него, не понимая этого внезапного гнева. Мы одновременно встали и медленно прошли вперед к не-так-уж-и-горюющей вдове. Женевьева выглядела странно нормально для женщины, потерявшей мужа.
Ее глаза засияли, когда она увидела Грэхема. Он застыл всем телом, когда она обняла его руками за шею и притянула к себе.
Сука.
— Большое спасибо, что пришел, Грэхем.
Он просто стоял и смотрел на нее.
Он онемел от шока?
Женевьева продолжала:
— Я ценю это больше, чем ты думаешь. Увидимся в пятницу на нашей встрече.
Встрече?
Она собиралась встретиться с ним?
Мы задерживали очередь, а он меня даже не представил. Наконец, она оторвала взгляд от него настолько, чтобы заметить меня, стоящую рядом с ним.
Она сверкнула фальшивой улыбкой.
— Кто вы?
— Я Сорайя… Грэхема… — Я растерялась.
Грэхем, наконец, заговорил.
— Девушка, — сказал он твердо и обхватил рукой меня за талию.
— Девушка… — повторила она.
Он прижал меня крепче.
— Да.
— Эйвери говорила мне, что ты с кем-то встречаешься, но я не думала, что все серьезно.
— Это серьезно. Очень серьезно.
Ну ладно, раз так. Приятно знать.
— Ну, очень приятно с тобой познакомиться, Сорайя.
— Аналогично. Соболезную твоей утрате.
А под этим я подразумеваю… Грэхема.
В это время он смотрел на нее убийственным взглядом.
Какого черта происходит? Почему он вдруг так на нее разозлился?
Грэхем резко передвинулся к следующему члену семьи в очереди. Мы механически пожимали руки каждому человеку в ряду, прежде чем дошли до конца.
Вздохнув с облегчением, я сказала:
— Ну, это было мучительно. Что сейчас?
Он выглядел так, будто хотел что-то мне сказать, но не мог подобрать слов.
— Сорайя…
— Что? Грэхем, что происходит? Поговори со мной.
— Сейчас не могу. Это неподходящее место.
Вскоре я получила ответ на свой вопрос, когда все взгляды в комнате устремились к красивой темноволосой маленькой девочке, появившейся у гроба Лиама. Хлоя. Она отсутствовала весь вечер. Полагаю, дочку Лиама и Женевьевы держали подальше намеренно. Я не думала, что она здесь появится.
Казалось, толпа замерла от душераздирающего зрелища девочки, плачущей над телом отца. Я чувствовала вину из-за того, что мой отец был жив, а я предпочла не иметь с ним ничего общего. Ее отец был мертв, и она больше никогда его не увидит.
— Так грустно, — прошептала я Грэхему.
Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
Почти в тот же момент Хлоя повернулась, и я впервые увидела ее лицо. Я резко втянула воздух. Колесики в моей голове начали вертеться. Когда я взглянула на Грэхема, он смотрел на девочку с неверием во взгляде.
— Ты видел ее раньше?
Не отрывая взгляда от нее, он покачал головой и коротко ответил:
— Нет.
Внезапно странное поведение Грэхема обрело смысл. Эта девочка выглядела в точности как ее отец.
Ее отец, Грэхем.
У меня не осталось в этом сомнений. Грэхем был биологическим отцом Хлои. Мой мозг судорожно соображал. Как это могло случиться? Почему они ему не сказали? Разве это может быть простым совпадением, что она выглядела как Грэхем, но была дочкой Лиама? В душе я знала ответ. И я не знала, чего мне хочется больше — заплакать или ударить кого-нибудь.
Он потянул меня за руку.
— Нам нужно уйти, прежде чем я сделаю что-нибудь такое, о чем буду сожалеть.
Я оглянулась на Женевьеву, которая не замечала надвигающегося нервного срыва Грэхема, пока болтала и сверкала идеальными белыми зубами людям в очереди.
— Хорошо. Да, давай уйдем, — сказала я.
Уже в лимузине Грэхем слепо смотрел в окно первые десять минут. Вероятно, он все еще был в шоке и, казалось, не готов говорить о том, что мы только что выяснили, а я не хотела на него давить.
Через некоторое время он, наконец, повернулся ко мне.
— Скажи мне, что это просто мое воображение.
— Нет. Это не так. Эта маленькая девочка выглядела в точности, как ты.
Он медленно моргнул, пытаясь осознать это.
— Если она моя дочь, как могла Женевьева все время знать это и не сказать мне?
— Хотелось бы мне знать ответ, но я не знаю. Мне кажется, тебе нужно спросить у нее.
Потерев виски, он сказал:
— Мне нужно об этом тщательно подумать.
— Я пойму, если ты захочешь побыть один сегодня.
— Нет! — категорически ответил он. — Ты мне нужна.
— Хорошо.
Этим вечером у нас не было секса. Вместо этого Грэхем просто обнимал меня. С каждым его вдохом и выдохом ясно чувствовался огромный груз его беспокойства, пока он лежал, бодрствуя большую часть ночи.
Казалось, веселые и беззаботные дни наших отношений сегодня подошли к концу. Все менялось коренным образом. Я очень хотела быть с ним, но не могла игнорировать тот факт, что часть меня тайно надевает воображаемые доспехи, чтобы защитить себя.