Самодовольный мистер Костюм
Шрифт:
— Ну. Как дела?
— Отлично.
Он кивнул. Это я появилась на его пороге, хотя сама обрывала все его попытки заговорить.
Через несколько минут он снова попытался.
— Ты все еще живешь в Бруклине?
— Да.
Он снова кивнул. И через несколько минут спросил:
— Чем ты зарабатываешь на жизнь?
— Работаю на автора колонки советов.
— Звучит интересно.
— Это не так.
Прошло еще несколько минут.
— Ты с кем-нибудь встречаешься?
Грэхем называл меня свой девушкой с того вечера, хотя я никогда не говорила этого вслух.
— У меня есть парень.
— Все серьезно?
Я размышляла об этом минуту. Все было серьезно. Может, мы и знали друг друга около месяца, но это самые серьезные отношения, какие у меня были.
— Да.
Отец улыбнулся.
— Он только что обнаружил, что от бывшей невесты у него есть дочь, о которой он ничего не знал.
Улыбка отца испарилась. Он на мгновение закрыл глаза, потом открыл их, кивая, будто, наконец, понял весь смысл.
Сделав глубокий вдох, он со свистом выдохнул.
— В своей жизни я сделал много ошибок, Сорайя. Совершал поступки, которыми не могу гордиться.
— Например, изменял моей матери.
Он кивнул.
— Да. Вроде измены твоей матери.
— Ты бросил нас. Как ты мог бросить своих детей?
— Я сказал тебе. Я совершал поступки, которыми не могу гордиться.
— Ты сожалеешь об этом?
— Я сожалею, что причинил вам боль, да.
— Я не об этом спросила. Ты сожалеешь о сделанном выборе? Что предпочел женщину своим детям? Заменил свою семью на другую, даже не оглянувшись?
— Все было не так, Сорайя.
Мой голос стал громче.
— Отвечай на вопрос. Ты не оглядываешься и не жалеешь, что сделал такой выбор?
Он стыдливо посмотрел в пол, но честно ответил:
— Нет.
Я почувствовала, будто меня ударили в живот.
— Ты когда-нибудь любил мою мать?
— Любил. Я очень сильно ее любил.
— А если бы Тереза не ответила на твои чувства?
— О чем ты спрашиваешь?
— Ты бы остался с моей матерью, если бы Тереза не полюбила тебя в ответ?
— Я не могу ответить на это, Сорайя. Все было не так.
— Вы с моей матерью были счастливы?
— Да. Когда-то были.
— До Терезы.
— Это несправедливо. Все гораздо сложнее.
Я встала.
— Мне не следовало приходить. Это была ошибка.
Мой отец тоже встал.
— Ошибки были моими, Сорайя. — Он посмотрел мне прямо в глаза и произнес следующие слова: — Я люблю тебя.
Все, что случилось за последние несколько дней, прорывалось на поверхность. Казалось, надвигается цунами, которое накроет меня, если я не убегу. Так я и сделала. Я сорвалась, убегая из этого дома, словно летучая мышь, вырвавшаяся из ада. Это был не самый зрелый поступок в моей жизни, но я ни за что бы не позволила этому человеку увидеть, как я плачу. Я пролетела мимо семейных портретов в рамках, распахнула входную дверь и побежала, перепрыгивая через несколько ступеней за раз. Мои глаза жгло, горло сжималось, а грудь сдавливало, словно тисками. Я была так сконцентрирована на том, чтобы уйти оттуда как можно быстрее, что даже не видела, куда иду. Вот почему я не заметила мужчину, стоящего у обочины, пока не оказалась в кольце его рук.
Глава 18
Грэхем
Я приказал своему водителю направляться в Квинс еще до того, как узнал адрес ее отца. К счастью, в районе был только один Венедетта, иначе мне пришлось бы стучаться во все двери. Чутье подсказывало мне, что визит Сорайи вряд ли пройдет хорошо. Приехав на Каталпа-авеню, я понятия не имел, внутри она или нет. Поэтому сидел в своем лимузине и ждал. Вскоре входная дверь распахнулась, и Сорайя быстро понеслась по дорожке к дороге. Я едва успел выйти из машины и схватить ее. Очевидно, она меня не увидела. У нее был такой затравленный взгляд, что она едва могла что-то видеть.
Сперва она боролась в моих руках.
— Это я, Сорайя.
Казалось, ее взгляд, наконец, сфокусировался. Я смотрел, как ее глаза наполнились слезами, и она расслабилась в моих объятиях. Сорайя прислонилась ко мне всем телом, и я прижал ее крепче.
— Я держу тебя, малышка. Я держу тебя. — Она издала мучительный звук, а потом ее тело начало дрожать, по прекрасному лицу полились слезы. Это физически причиняло боль моему сердцу. Видеть ее такой, слышать крики боли, исходящие из самых глубин… Казалось, кто-то вскрыл мою грудь и сжал бьющееся сердце в своих руках, только чтобы выжать из него всю жизнь.
Я держал ее так крепко, как мог, пока мы стояли перед домом. Когда я поднял взгляд и увидел мужчину, который стоял в дверях и смотрел на нас, мужчину, по одному взгляду на которого можно без сомнений сказать, что он — Венедетта, я решил, что пора уходить.
— Давай сядем в машину.
Сорайя не оглядывалась, пока я помогал ей сесть на заднее сиденье. Но я оглянулся. Ее отец просто кивнул и смотрел, как мы отъезжаем.
Поездка из Квинса была тихой. Когда ее рыдания утихли, она закрыла глаза, не убирая голову с моего плеча. Я ненавидел то, что виновен во всем происходящем. Я по-королевски испоганил все между нами. Ситуация с Женевьевой не только вбила клинья в наши отношения, но также вызвала старых демонов прошлого Сорайи на поверхность. Сейчас она сравнивала меня с мужчиной, который стал самым большим разочарованием ее жизни.
Погладив ее волосы, я, наконец, нарушил наше молчание.
— Прости меня. Это все моя вина.
— Не знаю, зачем я поехала увидеть его. Что я хотела от него услышать?
— Это естественно. Ты просто пытаешься понять смысл его решений из-за всего происходящего.
— Наверное…
— Я знаю, что ты ушла расстроенной, но он сказал тебе что-нибудь, что могло помочь?
— Нет. Он сказал, что не может мне ответить, остался бы он с матерью, если бы не встретил Терезу.
Черт возьми. Я передвинулся на сиденье так, чтобы быть к ней лицом.
— Есть у меня дочь или нет, если бы я не встретил тебя, ни за что на свете не сошелся бы вновь с Женевьевой.
— Но ты любил ее когда-то. — Она опустила взгляд в пол.
— Сорайя, посмотри на меня. — Она подняла голову и снова взглянула на меня. — Эта женщина изменяла мне с моим лучшим другом, а затем не говорила о том, что, возможно, у меня есть ребенок. Целых четыре года. Доверие и верность важны для меня. Я даже не найму на работу человека, которому не могу доверять, не говоря уже о том, чтобы разделить жизнь с таким человеком. Мы не собираемся сходиться, несмотря ни на что. — Следующие слова я произнес медленно, каждое тщательным образом взвешивая, хотя все равно волновался, когда говорил: — Твой отец мог быть частью твоей жизни, даже если был женат на другой женщине. Люди часто так делают. Но он сделал свой выбор. И, по-моему, он облажался. Я не твой отец.