Самое ужасное путешествие (с илл.)
Шрифт:
Зубы крабоеда «увенчаны острыми выступами, расположенными в сложнейшем порядке, уникальном среди современных млекопитающих»[19]. Зубы верхней челюсти смыкаются с зубами нижней так, что «острия образуют совершенное сито… Эта функция челюстей не имеет аналогов у других млекопитающих»[19]. Пищу крабоеда составляют преимущественно эуфаизиевые рачки, животные наподобие креветок. Рачки несомненно остаются у крабоеда во рту после того, как он выталкивает воду наружу сквозь зубы, – так же выцеживают корм через пластины китового уса некоторые киты. «Острые выступы на зубах крабоедов являются, вероятно, наиболее целесообразным из всех приспособлений такого рода у млекопитающих, – пишет Уилсон, – которое привело к полному отпадению жевательной функции зубов. Ее выполняет песок, содержащийся в довольно большом количестве в желудке и кишечнике крабоедов. Он несомненно служит для перемалывания панцирей ракообразных, таким образом полностью устраняется необходимость их пережевывания»[14].
Морской леопард, будучи хищником, вооружен грозными челюстями. У тюленя Уэдделла, питающегося рыбой, они проще, но с возрастом сильно изнашиваются из-за привычки выгрызать во льду лунки, запечатленные на кинолентах Понтинга. Почувствовав приближение смерти, крабоед, всегда живущий в обществе всего лишь нескольких себе подобных, становится и вовсе отшельником. Тюлень Уэдделла отправляется в глубь ледников южной части Земли Виктории – мы видели там мертвых животных. Но крабоед уходит еще дальше. Он покидает пределы паковых льдов. «Неоднократно их трупы находили в 50 километрах от берега на высоте 900 метров над уровнем моря, – пишет Уилсон, – и подобную страсть к путешествиям трудно объяснить чем-нибудь иным, кроме желания больного животного удалиться от своих сородичей»[14] (возможно, следовало бы добавить: и от своих врагов).
Мы заметили, что нижняя сторона льдин часто имеет своеобразную желтую окраску. Ее придают льду мельчайшие одноклеточные растения – диатомеи. Воды Антарктики очень богаты дрейфующими растениями. Лилли сообщает в «Отчете естествоиспытателя об экспедиции «Терра-Новы»: «На некоторых участках моря Росса диатомей было так много, что большая планктонная сеть (18 ячеек на два сантиметра) набивалась ими и другими организмами, составляющими фитопланктон, за несколько минут. Весьма вероятно, что в таких местах киты питаются и растительным и животным планктоном»[20]. Не знаю, часто ли посещают киты здешние открытые воды зимой, но в летние месяцы их здесь полным-полно; причем встречаются они вплоть до самых берегов материка. Среди них преобладают косатки, которых часто именуют китами-убийцами, имеющие в длину до 9 метров. Охотятся они стаями в сто и больше голов и, насколько нам теперь известно, нападают не только на других китов и тюленей, но и на людей, впрочем, скорее всего принимая их за тюленей. Этого плотоядного кита, вооруженного соответствующими зубами, было бы правильнее относить к дельфинам. Помимо него в Антарктике встречается, по-видимому, по меньшей мере еще пять или шесть других видов китов; одни не проникают на юг дальше паковых льдов, другие в большом числе доплывают до самой кромки припая. Питаются они крошечными организмами, живущими в водах этих морей. Китов во множестве наблюдали не только те, кто находился на борту «Терра-Новы» во время различных ее рейсов, но и береговые партии в водах залива Мак-Мёрдо. В лице Уилсона и Лилли мы имели опытных наблюдателей за китами, и их работы осветили множество невыясненных вопросов о распространении китов на юге.
Район паковых льдов, где передвижение китов затруднено по сравнению с открытым океаном, дает уникальные возможности для их идентификации. Обычно наблюдатель видит только фонтан воды, выпускаемой китом, да форму спины и хвостового плавника, когда тот ныряет, и вынужден лишь этим руководствоваться при идентификации. В паковых льдах ему иногда удается разглядеть больше. Так было, например, 3 марта 1911 года с остромордым полосатиком (Balaenoptera acutorostrata). Лилли пишет: «Судно пробивалось сквозь толстые паковые льды; между отдельными льдинами здесь замерзала вода, и на многие километры вокруг единственные разводья образовывались по пути нашего следования. В течение дня мы видели несколько китов, которые воспользовались полосами чистой воды около корабля, для того чтобы набрать воздуха. Дело в том, что сплоченный ледяной покров не давал китам дышать так, как они обычно это делают, – всплывают на поверхность горизонтально, так что вся спина торчит из воды. Здесь же им приходилось высовывать наружу морды почти до самых глаз и, выдув фонтан брызг, опускать их обратно в воду. Капитан Пеннелл заметил одного кита, который в каких-то 6 метрах от корабля несколько раз клал голову на льдину, и ноздри его оказывались как раз на уровне воды; поднявшись на несколько сантиметров, он выдувал фонтан и снова на несколько минут возвращался в исходное положение – головой на льдине. Киты не обращали внимания на куски угля, которые в них бросали с борта корабля»[20].
Но ни один из китов, виденных нами в паковых льдах, да и за их пределами, не производил на нас такого сильного впечатления, как огромные синие киты, иногда достигающие в длину более 30 метров. «Мы снова и снова наблюдали, как это огромное животное всплывает на поверхность и пускает фонтаны с интервалом в 30–40 секунд; ни в одно из четырех или пяти всплытий мы не заметили никаких признаков спинного плавника и засомневались было – не гладкий ли кит перед нами, ведь раньше они изобиловали в море Росса. Снова и снова в холодный воздух взлетала четырехметровой белой колонной струя воды под давлением, затем появлялась широкая гладкая спина, а плавника все не было видно. Какое-то время мы не могли определить, что за кит перед нами, но тут, наконец, прежде чем погрузиться глубоко и надолго, гигантское животное впервые выставило наружу заднюю треть туловища с маленьким спинным плавником, и все сомнения сразу рассеялись»[14].
Предполагают, что это самое крупное млекопитающее из существовавших когда-либо на Земле. Когда оно всплывает, чтобы выпустить фонтан, «сначала на поверхности воды показывается небольшой темный горб, и сразу же на высоту 4–5 метров стремительно взметается струя серого пара, которая, поднимаясь вертикально в морозный воздух, постепенно расширяется. Раз или два я попадал чуть ли не в самый фонтан и ощущал на лице влагу с тошнотворным запахом креветочного жира. Затем горб удлиняется, выступает наружу огромная сине-серая или черно-серая круглая спина со слабо намеченным хребтом по верху, а вскоре появляется и небольшой серповидный спинной плавник; после чего все погружается под воду и исчезает»[15].
В результате охоты, продолжавшейся почти сто лет, кит в антарктических водах выбит настолько, что современный полярник уже не увидит с борта судна картин, описанных в книге.
Для биолога пак представляет захватывающий интерес. Если вы хотите увидеть жизнь, обнаженную и лишенную стыдливости, изучайте борьбу, происходящую в этом мире льда между всеми живыми организмами, начиная от диатомей в морском льду и кончая огромной косаткой; каждая ее ступень важна для вышестоящей ступени и живет за счет нижестоящей.
КОЛЕСО ПРОТОПЛАЗМЫ[21]
«Терра-Нова» появилась в этом районе в более ранний срок, чем предыдущие экспедиции, но я не думаю, что только этим можно объяснить тяжелые ледовые условия, в которые мы попали. Возможно, судно слишком отклонилось на восток. Мы продвигались вперед очень медленно, часто целыми днями стояли, зажатые паковыми льдами, не в состоянии сдвинуться с места. Терпение и еще раз терпение! «С грот-мачты можно видеть несколько клочков открытой воды в разных направлениях. Но общий вид – все такой же унылый, торосистый лед». И снова: «Мы едва продвинулись в течение дня, но айсберги, которые стали за эту неделю нашими старыми друзьями, непрерывно находились в движении. Один из них приблизился, описав вокруг корабля почти полный круг»[11].
И вдруг, без какого-либо предзнаменования, безо всякой видимой причины, пак расступался и там, где только что белел лед со снегом, возникали обширные черные разводья и полыньи. Мы делали несколько километров вперед, иногда успевали развести пары – и нас в очередной раз постигало разочарование. Вообще говоря, темное небо означает открытую воду, оно так и называется «водяное небо»; светлое – означает лед, его называют ледяным отблеском.
И все эти изменения происходили нежданно-негаданно. Так, рано утром в сочельник, недели через две после того, как мы вошли в паковые льды, «судно попало в такую полосу, где открытой воды больше, чем льда. Вода образует большие, неправильные полыньи в пять или шесть километров в поперечнике, соединенные множеством каналов. Последние – явление непонятное – все еще заключают в себе огромных размеров льдины. Мы сейчас прошли мимо одной льдины, имеющей не меньше трех километров в поперечнике…» Но на следующий день: «Увы! Сегодня в 7 часов утра мы уперлись в сплошное ледяное поле, простирающееся по всем направлениям, кроме того, по которому мы пришли»[11].