Самоубийство исключается

Хейр Сирил

Он остановился, чтобы перевести дыхание. Мартин открыл было рот, но мистер Дедмэн опередил его.

— Из того, что вы мне рассказали, — напористо продолжал он, — я понял: вы пришли к заключению, что Парсонс, по всей вероятности, отравил мистера Диккинсона по ошибке, пытаясь избавиться от шантажиста, которого мы условились называть Вэннингом. Думаю, вы правы. Строго между нами, как обычный человек, я считаю вполне возможным, что он убил вашего отца тем способом, который предполагаете вы. Но как поступили вы? Вы не посоветовались, вы не сделали запроса, вы просто вышли на этого несчастного Парсонса и убили его. И тем самым вы убили свой единственный шанс весомо обосновать свою точку зрения. Вы думаете, теперь будет возможно доказать, что Вэннинг получал от него хоть пенни? А здесь именно это должно было бы стать первым вашим шагом. Конечно, в результате смерти Парсонса все его растраты и злоупотребления выйдут наружу — и это сочтут вполне веским мотивом для самоубийства и без того, чтобы упоминать, что он еще

подвергался и шантажу, в связи с чем и свел счеты с жизнью. Вы можете себе представить, какой вам остался теперь случай? Я-то могу. Я занимался всеми судебными тяжбами в этом офисе в течение пятнадцати лет, и я знаю, о чем мы говорим. Вам придется просто обвинять в убийстве умершего человека. Это довольно сложно — начнутся причитания и возмущенные крики об «очернении памяти усопшего» и так далее. Но вам придется сделать больше — вам придется обвинить другого человека в шантаже, человека, вполне живого и способного защищаться, тогда как у вас нет ни единой ниточки, никаких доказательств. Вас просто осмеют перед судом, если вы туда заявитесь, — чего вы не сделаете, пока я являюсь поверенным данного состояния. Если бы Парсонс был жив и его бы обвинили в присваивании денег, вы бы еще могли чего-то добиться. Я бы провел с компанией очень осторожные переговоры, которые привели бы к успешному соглашению. А так... Словом, дело проиграно! — Он шлепнул по столу рукой, как бы подчеркнув значение своих слов. — Затем Карстейрсы. Согласно вашей версии, этот священник и его жена или жена без священника случайно встретились с мистером Диккинсоном в гостинице, оценили возможность убить его ради блага этой благотворительной организации и особенно ее секретаря. Что ж, здесь я могу сделать вам подарок — эта организация не относится к тем, о которых добросовестные поверенные посоветовали своим клиентам вспомнить в своем завещании. Я не знаю, каковы были мотивы вашего дяди Артура, его завещание составлялось не у нас в конторе. Некоторое время назад мне представился случай кинуть взгляд на счета этой компании, и они мне не понравились. Полагаю, что только около тридцати процентов пожертвованных средств попадают к вдовам профессиональных рабочих. Остальные деньги перетекают прямо в карманы организаторов, которые получают там зарплату, — таких, как миссис Карстейрс. Но если эта женщина паразитирует на щедрости людей, разве это доказывает, что она — убийца? Конечно, это общество переживало тяжелые времена, что часто происходит с подобными организациями. И разумеется, им повезло, что именно тогда, когда они находились в затруднительном финансовом положении, согласно завещанию вашего дяди Артура после смерти вашего отца они смогли получить такую сумму. Но до сих пор все, что вы имеете, — это лишь сказанное мистером Карстейрсом, что может поддержать вашу необычайную версию. А вам не приходило в голову, что, если это так называемое благотворительное общество действительно находилось в трудных обстоятельствах, они могли продать свое право на наследство — не за полную сумму, конечно, но за очень кругленькую сумму? Гораздо более безопасный способ раздуть паруса, чем убийство, могу вас уверить. Словом, вся идея слишком нелепа, чтобы выразить это словами и тем более — подтвердить фактами. Но чего я просто не могу вам простить, — продолжал мистер Дедмэн с неослабляемой энергией, — это то, как вы повели дело с Марчами. Здесь у вас был идеальный подозреваемый. Уволившаяся кухарка с перспективой получения наследства. Как вы не подумали, что она была единственным человеком в гостинице, которая имела полную возможность оказаться в комнате вашего отца с его ведома и согласия?

— Позвольте, — возразил Мартин, — она ведь даже не знала, что это был мистер Диккинсон, пока он не умер!

— Так она сказала своей хозяйке. А точнее, по словам хозяйки, она так ей сказала. И вы поверили подобному доказательству из третьих рук! Что ж, может быть и так. Я не нахожу это абсолютно недопустимым. Я ищу возможность использовать факты, чтобы убедить страховую компанию выплатить вам деньги по полису. Если вы явитесь к ним и скажете: «Вы предполагаете основываться на самоубийстве как защите этого действия. Мы можем доказать присутствие в гостинице женщины, которая могла убить покойного, и доказать, что у нее были сверхдостаточные мотивы, чтобы совершить это убийство. Как насчет этого?» Если бы вы могли так сказать, думаю, они были бы готовы обсуждать с вами этот действительно спорный вопрос.

— Но мы можем именно это и заявить страховой компании, — вставил Стефан.

Анна вмешалась:

— Мистер Дедмэн, я верю тому, что сказала нам миссис Говард-Бленкинсоп. Вы же не хотите, чтобы мы обвинили невиновного человека?

Проигнорировав соображение Анны, поверенный ответил Стефану:

— Разумеется, можете. Но не думаете ли вы, что они станут вас слушать после понедельника? И не забудьте, после того как истечет срок принятия их предложения, вам больше не к чему будет прибегнуть. Тогда это будет все или ничего, да еще с невероятно тяжелой судебной тяжбой.

— Я могу встретиться с представителями страховой компании хоть завтра, — возразил Стефан. — А если уж на то пошло, и сегодня.

— Попробуйте, конечно, и посмотрите, что они вам ответят. Они скажут: «В самом деле? И кто такая миссис Марч? У нас есть список постояльцев гостиницы за тот период, и ее имя там не значится». Что вы на это скажете? «Ну, это должна быть миссис Марч, потому что так мне сказала миссис Говард-Бленкинсоп». — «Совершенно верно, — ответят они. — И как вы сможете доставить сюда миссис Марч?» И вам придется признать: «Видите ли, миссис Марч здесь нет. Не знаю, где она находится, но полагаю, что за границей». Тогда представители страховой компании дружно и презрительно посмотрят на вас и заявят, что они не верят ни одному вашему слову и что их предложение остается открытым до понедельника, а пока — до свидания. Да, вы можете пойти на этот риск, но если вы это сделаете, то поступите вопреки моему совету, имейте это в виду.

— Между прочим, — добавил он, поразмыслив, — вы не взяли на себя труд как-нибудь проверить, действительно ли умер старший сын миссис Марч? Нет? Я так и подумал. Насколько нам известно, эта весьма своеобразная кухарка вполне могла придумать его смерть, чтобы получить у хозяйки два дня отпуска. Может, он еще жив. Он мог быть одним из официантов в «Пендлбери-Олд-Холле». Он мог быть... А, ну ладно, — закончил он раздраженно. — Боюсь, в целом я не могу поздравить вас с результатом расследований. И мой совет остается прежним.

Мистер Дедмэн закончил свою тираду, вернул отчет Элдерсона Стефану, в то же время каким-то неопределимым, но безошибочным способом дав им понять, что полностью потерял интерес к предмету обсуждения. Причем настолько, что, когда через секунду они поднялись, чтобы покинуть кабинет, казалось, он совершенно искренне удивился, заметив их у себя. Анна возглавила отступление. Стефан, казалось, собирался вечно сидеть в своем кресле с хмурой физиономией, а Мартин, как всегда, не понял намека.

— Очень благодарны вам, мистер Дедмэн, за ваши хлопоты по этому делу, — сказала Анна, по-видимому, с искренней признательностью. — Вы изложили все с предельной ясностью. В должное время мы дадим вам знать о нашем решении.

Она вышла из кабинета, мужчины покорно последовали за ней. Мистер Дедмэн неловко поклонился девушке, когда она выходила. Она еще не вышла за дверь, как он уже начал что-то быстро наговаривать в диктофон. Это письмо было совершенно по другому поводу. Просто ему пришла в голову свежая мысль, когда Стефан рассказал ему о Парсонсе. Способность одновременно думать о разных вещах давала Дедмэну возможность делать за обычный рабочий день работу, которая требовала двадцати четырех часов. Он никогда не задумывался над тем, отчего его не любят в конторе. Даже если он мог думать одновременно о трех вещах.

Глава 18

ИНСПЕКТОР ПОЛИЦИИ С НЕСВАРЕНИЕМ ЖЕЛУДКА

Четверг, 31 августа

Было бы неправильно сказать, что инспектор Маллет забыл о своем разговоре со Стефаном Диккинсоном. Никогда не стойло рассчитывать на то, что инспектор способен что-либо забыть. И все-таки факт оставался фактом: со времени их разговора он практически не думал об этой истории. Только случай снова привлек его внимание к делу — случай, которому суждено было иметь серьезные последствия. Признаться, это была очень редкая и поэтому неожиданная случайность, и в качестве таковой достойна быть записанной в анналах. В тот момент для Маллета это происшествие было чрезвычайным.

Суть происшествия заключалась в том, что в то конкретное утро он, никогда этого не знавший, страдал от острого приступа расстройства желудка. Симптомы были для него настолько неведомыми и чуждыми, что он не сразу сообразил, что с ним происходит. Еще больше времени он потратил понапрасну, размышляя, что могло быть причиной его мучений. Он мысленно перебрал огромное количество блюд, поглощенных им накануне, но решения загадки не нашел. Ни в одном из них не было ничего необычного, ибо Маллет, бесспорно самый мощный едок полиции, любил, чтобы еда была обильной и плотной. Правда, неотложные дела службы вынудили его относительно скудно поесть в ленч и перенести обильный ужин на два часа ночи. Но в этом тоже не было ничего исключительного, и наутро он завтракал в обычное время, то есть в половине восьмого, не испытывая неприятных симптомов. Но вот он — отвратительный и необъяснимый факт: сейчас он пребывал в жалком состоянии, как любой смертный, страдающий диспепсией и способствующий обогащению производителя лекарств.

К половине одиннадцатого он уже не мог дольше терпеть эти страдания. Нужно было что-то делать, чтобы прекратить мучительные схватки, которые делали существование невыносимым, а работу невозможной. Естественно, он был совершенным невеждой в отношении способов лечения болезни, которая столь внезапно обрушилась на него, и его первым побуждением было обратиться к кому-либо за помощью. В этот критический момент его мысль обратилась к сержанту Уиксу, чье несварение желудка было таким же легендарным явлением в Скотленд-Ярде, как и отменный аппетит Маллета. Уикс никогда не выходил из дому, не захватив коробочку с чудодейственными лекарствами, чей состав изменялся в соответствии со сменой времен года или причудами его жалоб, но неизменно характеризуемыми их владельцем доверительным тоном вроде: «Единственная вещь, которая меня поддерживает, старина!» Инспектор только посмеивался над бедным Уиксом с бессознательной жестокостью невежды. Но сейчас он спрятал в карман свою гордость и, согнувшись пополам от боли, побрел в соседнюю комнату за советом и помощью.