Самой не верится
Шрифт:
Две недели показались ей вечностью. Ребёночек был ещё мал, только попискивал, а кошка, с которой Зинаида жила одной семьёй, умерла в прошлом году. Если б кошка была жива, дело бы усложнилось, потому что никак не смогла бы её Зинка тут оставить. А сейчас выходило, что только ребёночка нужно брать, да чемоданчик. Каждую минуту Зинаиде казалось, что вот сейчас придут за ней и арестуют за кражу ребёнка. Очень долго тянулось время.
К ночному поезду её отвёз Арсений, который хотел забыть, как страшный сон, всё, что случилось.
Фёдорычу
Фёдорыч поморщился и переспросил:
– Месиво, что ль?
– Оно, – подтвердила Зинаида.
– Диктуй, давай, – кивнул Фёдорыч, которому до пенсии оставалось меньше месяца.
Потом было много отчётов, записей, вопросов. Все испытания Зинаида выдержала, тем более оказалось, что муж умершей женщины лежит в реанимации, у матери той женщины инфаркт. Родственникам сообщили, да они сказали, что как выпишется муж этой умершей женщины из больницы, он тела и заберёт. Зина всё обмозговала, прикинула, что такой расклад ей очень даже на руку, и только после этого уехала «в никуда».
Дом, оставшийся от матери, был уже очень старый, и его Зина быстро продала на дрова. Дёшево, правда, но хоть какая- то копеечка.
С того самого времени жизнь Зинаиды заполнила ложь. И так ей противно было, стыдно и больно, что обделила она родственников этой девочки, но ничего не могла с собой поделать. Лгала.
Майская роза
Неожиданно Зинаида стала замечать, что нравится мужчинам. Всему виной стало ношение очков с переливчатыми стёклами.
Гусейн, возивший главного инженера фабрики, напрямую спросил у неё:
– Может, Зинаида, нам уже пора укрепить, так сказать, наше знакомство?
Знакомство состоялось случайно, но никак не хотело заканчиваться. Заведующая однажды попросила Зину поставить на дому уколы своей подруге. Эта подруга оказалась женой главного инженера фабрики, и за Зиной приезжал его водитель. Зинаида, надев серое драповое пальто с воротником-шалькой из дымчатой норки прямо на белый халат, брала медицинскую укладку, прыгала в чёрную «Волгу» и ехала к пациентке.
Гусейн первые пару дней молчал, а на третий день поднялся с ней в квартиру, пояснив, что должен передать заказ из столовой.
Он занёс дырчатую сетку с палкой копчёной колбасы и другими свёртками. Также там лежала коробка конфет и апельсины, сверкавшие оранжевыми боками. Не обращая внимания на водителя, Зина скинула пальто, полусапожки и прошла в ванную, чтобы вымыть руки. Если бы она обернулась, то наткнулась бы на восхищённый взгляд Гусейна. Даже рот приоткрыл мужчина.
После того случая он с каждым разом проявлял всё более настойчивые знаки внимания.
Зинаиде приятно было, что Гусейн заглядывается на неё. На всякий случай она спросила, женат ли он. И удивилась ответу:
– Маленечко
– Как это? – опешила женщина.
– Жена в Баку, – пояснил Гусейн, – я тут. Нет никого. Маленька не женат пока.
Зина не знала, плакать ей или смеяться.
Вскоре Гусейн принёс ей пакет сухофруктов: чернослив, курага, изюм. Чернослив был влажным, блестел и завораживающе пахнул. Курага отливала золотом, словно куски янтаря. Изюм двух видов – светлый и тёмный – переливался самоцветами. Зинаида была тронута вниманием. До сих пор подарки дарили ей только по работе.
И Зинаида сказала самой себе: «Эх, была, не была!». Но, припоминая, вернее не забывая причину своего одиночества, решилась снять очки перед Гусейном.
– Гусейн, я имею дефект. Он называется косоглазие. Это тебя, наверное, смутит.
Гусейн удивился:
– Зина, если ты будешь в своём белом халате, меня ничто не остановит.
– И всё же, – настойчиво произнесла женщина и сняла очки. Гусейн посмотрел ей в глаза и рассмеялся по-доброму.
– Ты чего? – обиделась Зина.
Но Гусейн успокоил:
– У нас котик дома был, точно такие глаза. Очень мама его любила. Я тоже любил.
И он поцеловал её мягкими губами. Потом добавил:
– Ты, Зина, халат только надевай белый.
В дневник Зина стеснялась записывать подробности встреч. Если в детстве она боялась, что мать прочтёт, то сейчас дело приняло иной оборот – подрастала дочка. Майя.
Когда однажды Гусейн увидел в универмаге Зину с дочкой, он отметил то, как женщина трепетно относится к девочке. Нет, она не баловала её, не шла у неё на поводу, не потакала прихотям, скупая всё, на что положил ребёнок глаз. Она обращалась с девочкой, как с хрупким сосудом. Девочка была скуластая и с глазами аж до висков. Сущая стрекоза.
Гусейн подошёл к Зинаиде сзади и шепнул на ушко:
– Зина, ты вечером придёшь?
Зина вздрогнула, но не обернулась. Сначала она сказала девочке:
– Теперь мы заслужили мороженое, пойдем, купим и наедимся до отвала.
Потом, словно внезапно увидела Гусейна, охнула и кивнула, посмотрев на дочь:
– Познакомься, дочка, это дядя Гусейн.
Девочка открыто улыбнулась своим большим ртом и сказала:
– Здравствуйте, дядя Гусейн.
Мужчина присел перед ребёнком:
– И как же зовут тебя?
Девочка спряталась за мать и оттуда сказала:
– Майя.
Скорее всего, её напугали тёмный цвет кожи, большущий нос и торчащие усищи кавказца.
А тот рассмеялся:
– Майя? Ты в мае, что ли, родилась?
Зина укоризненно посмотрела на ухажёра:
– Не смущайте, дядя Гусейн, мою Майю.
С того дня Гусейн перестал звать Зину по имени, а называл исключительно Майской розой.
Зине понравилось, и она, в свою очередь, стала звать дочь Майской розочкой. Она называла её не только так, но всегда очень нежно и ласково.