Самозванец 3. Песнь червоточин
Шрифт:
— Что я?..
— Ты несвободен! Ты такой же, как они!
Вопль стал оглушающим. Женщина воплотилась до конца, и я не стал мешкать.
— Замри! — приказал, не очень надеясь, что Печать Разума раскроется во мне, давая возможность контроля над призраком.
Но она действительно замерла, широко распахнув глаза.
Я ухватил её за подбородок, крепко сжимая пальцами, и в самое лицо прошептал:
— Не стоило с нами связываться, не на тех напала…
И она дернулась, завизжала, выпустила чёрные длинные когти, ободранные, но довольно острые. Царапнула по груди и плечам в попытке
— Иди ищи себе дружка среди мёртвых, а живых — оставь в покое!
Она застыла подобно фарфоровой кукле. Бледная гладкая кожа усиливала эффект стеклянных ошалевших глаз.
— Исчезни… — прошептал я, прикидывая, чем можно добить неприкаянную.
Но этого не потребовалось. Кожа под моими пальцами начала трескаться, как минутами ранее треснуло зеркало. Хруст и шелест, с которыми распадалась плоть, заглушили «плачь» червоточины. Из трещин пошёл дым, и фотография, прислонённая к её лбу, вспыхнула вместе с одеждами, плотью и волосами. Растрескавшиеся куски превратились в пепел, разлетаясь по чердаку ворохом хлопьев.
Если б хозяйка видела, что стало с фото, пришлось бы вызывать скорую. Но зато её не пришлось вызывать нам, и разделаться с призраком стало проще простого. Снимок оказался навеки утраченным, но зато послужил благому делу. Тем более, вместо него она сможет развесить наши с ребятами фотки, что тоже неплохо. И если бы она сама не предложила нам фотосессию, мне бы не удалось незаметно вытащить снимок из кармана.
Всё-таки правильно говорят, что с кем поведёшься, от того и наберёшься. Советы Руби — лучшей воровки из всех, что я знал (пусть и единственной), не прошли даром. Ловкость рук и никакого мошенничества. И ещё один побеждённый монстр на нашем счету.
— Пф… кх… — прокашлялся где-то неподалёку Шен. — Что это всё на хрен значит?
— Добро пожаловать в дерьмовый мир обратно! — поприветствовал я. — Чем тебя окручивала наша призрачная маньячка?
Показавшийся из-за коробок Шен лишь махнул рукой.
— Даже не спрашивай… ТАКОГО я ещё ни разу не видел, — зардевшись произнёс он.
— Понравилось? — с усмешкой спросил я.
— Ясен пень! — воскликнул он. — Вот она гибкая…
Уточнять, чем она соблазняла остальных, не стали. Каждый был смущён и взволнован.
— А как ты её одолел? И почему не вырубился? — просил Брендан, желая перевести тему.
— Наверное, после первой встречи выработал некоторый иммунитет, а украденная фотография очень сильно заземлила вампиршу. Главное, хозяйке меня не сдавайте. Пусть пока просто порадуется, что посетители помирать перестанут.
— Рэй, что мы будем делать в оставшийся вечер? — уточнил Шен.
Я положил ему руку на плечо.
— То же, что и всегда, Шенчик, — и как бы мне ни хотелось добавить «попробуем захватить мир», произнёс: — Попробуем залатать аномалию!
Глава 16
Самое неприятно при встрече с новым монстром — никогда точно не знаешь, в чём его слабое место. Самое неприятно при соприкосновении с аномалией — никогда не знаешь, в чём е6ё источник.
Аномалии,
— Кто попробует первым? — спросила Агата, наморщив нос и давая понять, что прикасаться к «этому» не собирается.
— Думаю, дамы могут разойтись по комнатам или пообщаться с хозяйкой, убедив, что работа по устранению монстров выполнена, осталось только привести в порядок то, что этого монстра породило. Потому что если так всё оставить, то оно разрастётся и породит со временем что-то иное.
— Отлично! — с явным облегчением высказалась Ляся. — Мы тогда по части дипломатии всё решим, а вы заканчивайте с этой мерзостью.
— Повзвякивает отвратительно, — теперь поморщился Шен.
— А ты не отлынивай, — усмехнулся я. — Будешь помогать прибираться, раз разборки с вампиршей проспал.
— Как будто я специально! — наиграно возмутился он. — Хотя у меня есть претензия, что ты слишком быстро с ней расправился. Проснуться пришлось так невовремя!
— Радуйся, что хрен тебе не откусила, — подколол Брендан. — А то пришлось бы потом у Шаны наращивать.
— Нарастить я и сам могу! — горделиво отмахнулся Шен. — Завидуй молча.
Девчонки не стали дожидаться, пока закончатся препирания, и, закатив глаза, молча отчалили.
Залатывание червоточин отличалось тем, чтобы было больше похоже на засыпание болота землёй, поэтому требовало методичности и настойчивости. Начав перекрывать этот повреждённый поток энергии, не стоило останавливаться, иначе был риск начать всё заново. А некоторые аномалии могли быть на редкость прожорливыми.
С разломами же всё обстояло иначе, поэтому залатывать их мне было значительно проще. Там важно было «ухватиться за края» и стянуть к центру, «склеивая» или «зашивая» края. У каждого была своя техника, и если работать в таком ключе мне нравилось, то с червоточинами предпочитал не связываться. Особенно с такими смержящими.
А Шен наоборот. Ему нравилась вязкая голодная структура аномалии. Он нередко шутил, что они так же прожорливы и ненасытны, поэтому могут понять друг друга. А зная монстра, которого породила червоточина, воздействовать на неё было проще простого. По крайней мере, для него.
Он облизал губы, закатал рукава и принялся нащупывать аномалию. Она «взвизгнула» как зверёк, когда он «ухватился». И если Брендан её почти не слышал, то мы с Шеном морщились и кривились.
— Накинешь?.. — попросил он, и я включился в процесс.
Рваные края и ненасытное нутро не самой большой червоточины всё равно требовали приличных усилий.
— Зато, пока есть такая фигня, у нас всегда будет работа, — радостно изрёк Шен.
Я и сам об этом задумывался не раз. Ведь монстров довить не так сложно, даже если они как Барабашка или Уолтер-Джек Тейлор. В чём-то опасные, но не бессмертные. Несколько крепких ребят со смекалкой и оружием могут разобраться с ними до обеда даже не вспотев. Но аномалии… Даже изолированные от воздействия людской энергии, всё равно будут расползаться. Медленно, но уверенно.