Самозванец
Шрифт:
— Так устроишь, а завтра я в это же время за ответом приду, против дачи буду.
— Можно бы, кажись, устроить… Да не знаю, как ее сиятельство… Я, однако, не думаю, чтобы отказали принять вас… Граф же по вечерам дома не бывает, а Ольга Ивановна к сродственникам поехали и только в конце недели будут.
— Так пожалуйста… До завтра.
С этими словами он вышел из беседки, а затем из сада и со двора и направился к себе домой, полный надежды на завтрашний день.
В тот же вечер Наташа, раздевая графиню, несколько таинственно сказала ей:
— А я сегодня у дачи встретила старого знакомого.
— Кого это?
— Федора Осиповича Неволина.
Надежда Корнильевна сначала побледнела, а потом вся вспыхнула.
— Ты говорила с ним? — после некоторой паузы, прерывающимся от волнения голосом, сказала она.
— Как же, они меня остановили и долго говорили со мной.
— Давно он приехал?
Наташа передала ей рассказ Неволина о посещении им петербургского дома и конторы Корнилия Потаповича и встречу в ней с графом Петром Васильевичем.
— А-а!.. — протянула как-то неопределенно графиня.
— Исхудал он, бедняга, страсть, — продолжала Наташа, — бледный такой, еле на ногах держится, просто краше в гроб кладут.
— Что ты!
— Христом Богом просили позволения увидеть вас… Говорили, что это, может быть, в последний раз в жизни. Ах, ваше сиятельство, сжальтесь над ним!.. Глядя на него, просто плакать хочется.
— Перестань, Наташа! — вскричала графиня, едва превозмогая усиленное биение своего бедного, исстрадавшегося сердца. — Ты сама не понимаешь, что говоришь… Если граф увидит его здесь — он убьет его на месте.
— Где ж граф увидит? Его каждый вечер дома нет… Вы можете принять его в беседке.
— А если он его встретит или узнает, он убьет его.
— Убьет или не убьет, это еще, ваше сиятельство, неизвестно, а с горя он умереть может. Он завтра в семь часов будет ждать ответа.
— Уйди, я хочу спать! — резко, против своего обыкновения, сказала графиня.
Наташа удалилась с лукавой улыбкой.
«Заснешь ты, как бы не так… — думала она. — На свиданье-то завтра ты пойдешь».
Наташа не ошиблась.
Надежда Корнильевна не спала всю ночь и решила видетьсяпоследний раз с Неволиным, чтобы покончить с ним навсегда.
С таким решением она заснула лишь под утро.
На другой день до самого обеда она то снова отбрасывала мысль о свидании, то решалась на него. После обеда граф Петр Васильевич по обыкновению уехал из дому.
«Сама судьба за него…» — решила Надежда Корнильевна.
Без пяти минут семь графиня, ни словом не напомнившая Наташе о вчерашнем разговоре, прошла в сад и направилась твердой походкой решившегося человека к беседке.
Следившая за ней целый день Наташа последовала туда же.
— Прикажете просить, ваше сиятельство? — спросила она, когда графиня вошла в беседку.
— Да, проси… — опустив глаза, отвечала Надежда Корнильевна и села на диванчик.
— Слушаю-с! — быстро сказала молодая девушка и выбежала из беседки.
— Наташа, Наташа! — крикнула вдруг графиня, на которую снова напала нерешительность.
Но Наташа не слыхала, она была уже на другой стороне аллеи. Через несколько минут Неволин вошел в беседку.
— Федор Осипович… Вы здесь! — вскочила с места Надежда Корнильевна, протягивая к нему обе руки, но тотчас же сдержалась.
«О, что будет, если узнает об этом мой муж!»
— Надежда Корнильевна, — начал он, — об этой минуте я мечтал в течение многих бессонных ночей. В ваших руках моя жизнь и смерть. Я знаю, что вы замужем, но вас выдали насильно. А теперь молю вас, ответьте мне на один вопрос, от которого зависит моя судьба. Любите ли вы своего мужа? Скажете вы «да», я клянусь вам — мы никогда больше не увидимся! Но если вы скажете «нет» — о, тогда я вправе носить ваш образ в моем сердце как святыню и сделаю ради него все на свете.
— Я не могу ответить вам, — сказала графиня, едва сдерживая рыдания. — Я обязана забыть все, что было мне когда-то дорого, и о том же умоляю вас, сжальтесь — не делайте моего положения еще тяжелее.
— Но разве я не могу быть вашим другом? Разве вы в друге не нуждаетесь?
— Я молю Бога, чтобы он исцелил душу моего мужа и тогда мы станем друзьями.
— А, так значит до сих пор этого не было! Ну, так на правах старого друга я спрашиваю вас: любите ли вы его?
— Как вы меня терзаете! Но я знаю ваше благородное сердце и отвечу прямо: нет, не люблю!
Он страстно схватил ее за руку.
— Взгляните мне в глаза, и в них скажется вся чистота моего чувства к вам. Будет время, когда вы будете сильно нуждаться в бескорыстно преданном друге, и таким другом буду для вас я. Но как эта дружба, так и ваше признание дают мне право еще на один вопрос, любите ли вы меня? Не пугайтесь только нарушения ваших обязанностей. Я вижу, вы не совсем понимаете их. Вы поклялись быть верной женой графа Вельского, задушить в своем сердце лучшее из чувств, из которого родится все благороднейшее и прекраснейшее на земле. Это значило бы изгнать из души своей искру Божию, без которой не имеет смысла никакая жизнь!
— Не мучьте меня… — произнесла графиня. — Удовольствуйтесь тем, что знаете, что я любила вас всеми силами своей души, что молила Бога быть вашею женой.
— Нет, нет! Скажите мне прямо, что вы меня любите.
Он обхватил ее плечи руками и смотрел на нее жгучим, пылающим взглядом.
Она вся затрепетала, голова у ней закружилась, и против воли она склонилась к нему на грудь.
— Я люблю свое горе! — прошептала она, закрывая глаза. Он потерял голову и с безумною страстью целовал полуоткрытые губы.