Самозванец
Шрифт:
Когда он был выпит молодой девушкой до дна, на губах певицы появилась довольная улыбка.
— Кусочек дюшесы… Груши замечательно сочны и вкусны, — предложила Матильда Францовна.
Ольга Ивановна принялась за грушу.
Вскоре они покинули буфетную залу и вернулись в танцевальную.
Танцевали мазурку.
При появлении обеих дам несколько кавалеров бросились выбирать их.
Руга согласилась и быстро умчалась в вихре этого увлекательного танца, а Ольга Ивановна отказалась.
Она чувствовала себя как-то не по себе.
В
«Что со мной? — думала молодая девушка. — Неужели на меня так подействовало вино?»
Она прошлась по залам и направилась в отведенную ей комнату. Там она в необычайном волнении бросилась на диван. Вокруг царила черная темнота.
Она распустила шнуровку у лифа, заменявшего в ее костюме феи корсет.
Ей казалось, что одежда давит ее.
«Я запру дверь и лягу. Я не хочу говорить с ним…» — подумала она и направилась к двери.
Последняя вдруг бесшумно отворилась и заперлась. Чьи-то сильные руки обхватили ее, и на лицо и шею посыпались страстные поцелуи.
— Перестаньте, граф! Пощадите! Ведь вы хотели говорить со мной по-дружески… — прошептала она, силясь вырваться из объятий.
Но этого ей не удалось. Объятия все сжимали ее, поцелуи жгли. Она кончила тем, что стала отвечать на них в каком-то полубессознательном экстазе.
«Пала! Опозорена! Погибла!» — как молотом стучало в голову Ольги Ивановны при первом ее пробуждении на другой день.
Сердце сжималось невыносимой болью, и несчастная девушка замерла в своей безысходной скорби, не отдавая себе отчета во времени.
Вошедшая в комнату Хлебниковой на другой день Наташа, тоже переселившаяся в дом Корнилия Потаповича вместе с графом и графиней, просто ахнула.
— Что с вами, барышня, на кого вы похожи?.. Вы больны?.. Надо за доктором.
— Нет, я просто устала… И сегодня не выйду… — превозмогая себя, ответила Ольга Ивановна.
Костюмированный бал Корнилия Потаповича происходил накануне дня его рождения, а потому на другой день более близкие люди собрались к роскошному завтраку-обеду, назначенному, в виду позднего окончания бала, в четыре часа.
В числе таких близких был граф Стоцкий и Матильда Руга.
— Ума не приложу, как это могло случиться: откуда она взяла медальон? — говорила певица.
— Я тоже остолбенел, когда увидел его на ней, — ответил Сигизмунд Владиславович.
— Необходимо разузнать… А пока, чтобы избавить от ее влияния графа Петра, надо хоть увезти его куда-нибудь.
Она не договорила, так как в гостиную, где ждали гости новорожденного, вошел Корнилий Потапович.
— Ну, Матильда Францовна, — заговорил он, — моей благодарности к вам суждено все расти и расти… Но вопрос, что будет дальше, как объяснить ей эту ошибку с ее стороны.
— Ничего, Корнилий Потапович, все обойдется, ей теперь нет выбора… — заметил граф Стоцкий. — А вот граф Петр, он виновник вашего счастья.
Старик Алфимов сам пошел ему навстречу. Граф Вельский поздравил тестя.
— Порадовал ты меня подарком вчера, а я умею быть благодарным.
— Каким подарком?
— Однако, ты отличный актер.
— Я не понимаю вас, Корнилий Потапович! — воскликнул граф Петр Васильевич.
— Ну, ну, не горячись, я понимаю, что это щекотливо… Но у тебя отличный адвокат, граф Сигизмунд Владиславович, он говорил мне о твоих делах… а я устроил… Вот.
Старик торопливо сунул в руку графа свернутую бумажку и тотчас отошел.
Граф Вельский развернул ее.
Она оказалась чеком на сто тысяч рублей.
— Что за чудеса с ним? И какие он пустяки мне сейчас болтал? — спросил граф Петр Васильевич графа Сигизмунда Владиславовича, показывая ему чек.
— Очень просто, я знал о твоих затруднительных обстоятельствах и уговорил его.
— Но о каком подарке он толковал?
— Ах, это пустяк! Просто была маленькая уловка, чтобы его умилостивить.
— Спасибо, Сигизмунд, за дружескую услугу.
— Радуюсь, что ты еще веришь моей дружбе и не считаешь меня за клеветника по поводу той истории с медальоном… Но это дело еще не окончено, а пока позволь мне дать тебе совет.
— Что такое? — холодно спросил граф, которого история с медальоном действительно несколько восстановила против графа Стоцкого.
— Брешь в твоих делах заткнешь этими ста тысячью только на время… Что же будет дальше?.. Очевидно, тебе необходимо отыграться… Здесь же невозможно… Твоя жена…
— Оставь в покое мою жену.
— Ну и разные другие обстоятельства, — не смущаясь, продолжал граф Сигизмунд Владиславович. — Поезжай в Монте-Карло. Там при счастье и уменье можно выиграть миллион… Я сам знаю одного недавно приехавшего оттуда такого счастливца.
Глаза графа Петра Васильевича заблестели.
Игра была его главною страстью.
Матильда Францовна между тем разговаривала с графиней Надеждой Корнильевной, и та, хотя положительно знала, что говорит со своим заклятым врагом, но не могла от нее отделаться.
Руга хвалила вчерашний праздник и намекнула, что заметила мрачное расположение графа Петра Васильевича в начале бала.
— Да, Петя бывает иногда капризен… — сказала графиня. — Вчера он вдруг обиделся, что я не надела подаренный им мне недавно медальон.
— Какая странность, графиня, — наивно сказала певица. — Я недавно видела точно такой же медальон у одного доктора, Неволина… Он был так сконфужен… Вы его знаете, конечно, Графиня.
— Я знаю его, Матильда Францовна, но не знаю, зачем вы мне это сообщаете… — проговорила Надежда Корнильевна, глядя ей в глаза, спокойно, гордо и холодно, — хотя знаю также, что если вы передадите это и моему мужу, то ошибетесь в расчете… Он верит мне, и между нами нет тайн… И скоро он окончательно научится различать своих истинных друзей от таких, которые его эксплуатируют.