Самозванка. Кромешник
Шрифт:
К тому же, хорошо вампиру знакомый; Выжлецом за особые ратные заслуги прозванный и, вот диво, ничуть тем не тяготившийся. Хотя обыкновенно знатные колдуны презирали Псов Иргибы, за гроши выполнявших грязную работу.
Этот колдун был очень знатным, но с прозвищем смирился.
Нрав чароплёт имел для своего ремесла подходящий, ушлый, а ум – изворотливый. И всё же среди собратьев выгодно отличался сметкой, допускавшей подобие дружбы с объектами охотничьего интереса вне службы и приказа.
Справившись со спазмами да головокружением, «еретник»
– Здорово, Упырь, – помахал амулетом колдун, одёргивая полы щеголеватого плаща, запутавшиеся в сухих колючках. – Чё морду скорчил? Не признал?
– Признал, – пожал плечами вампир, позы не меняя.
Колдун отряхнул с броского, расшитого тесьмой кафтана несуществующие соринки и распрямился:
– Гуляешь, что ли, упырюга?
– Гуляет ветер по околице, я – путь держу, – мрачно буркнул тот, не понимая причин веселья. – Подойди поближе да поклонись пониже.
– Ого. Чего это мы не в духе? – Выжлец благодушно рассмеялся, пристальнее разглядывая помятого знакомца. Подвижное лицо отражало насмешливое недоумение пополам с любопытством.
– Спроси чего поумнее, – прозванный Упырём смотрел не ласково.
Колдун спрятал погасший амулет и огляделся:
– Ну да, Голоземье. Так ваш же, вампирий выгон 12 . – Вампир поразмыслил, стоит ли намекать нечестивцу, насколько не ко времени его домыслы, но промолчал. – Ладно тебе, – миролюбиво продолжал колдун. – Это ж моя работа – не забыл, часом?
12
Пастбище для скота.
– Твоя работа мимо с распушённым хвостом бегает да по мою душу воет, – напомнил Упырь прохладно.
Неподалеку, ровно в подтверждение, недобро заворчал неупокоенный мертвяк.
Колдун пожал плечами, присев на корточки рядом с жалким кострищем едва в пядь величиной. Фыркнул, по достоинству оценив отопительные способности сооружения, сострадательно глянул снизу вверх на Упыря. Позёмыш, высунувшийся из-за пазухи, нюхнул беллемлинских благовоний, Выжлецов кафтан пропитавших, да и спрятался обратно. Вампир продолжал степенно разглядывать обомшелые кочки пологого ската, подчёркнуто избегая сочувственного взгляда колдуна.
– Я тебя в Хуторье учуял, – сообщил Выжлец, покачиваясь с пятки на носок в высоких сапогах из тонко выделанной кожи. – Думал, там и заночуешь. – Упырь не ответил. Выжлец, подождав, понимающе хмыкнул. – Ускакать в Голые на ночь глядя без поклажи и плаща – даже для тебя странная затея. – Избранная колдуном ненавязчиво-вопросительная манера на Упыря никогда не действовала. Выжлец капитулировал: – Что за вожжа тебе под хвост попала, чудо клыкастое? И чего ты какой… помятый? Скула разбита, весь в кровище…
– Люди, – невозмутимо откликнулось чудо. И, подумав, ехидно присовокупило: – Добрые, что примечательно.
Колдун присвистнул.
–
– Ватажкой, – вампир с непроницаемым лицом развёл руками. – Балий им наплёл, что я колодец отравил.
– А ты травил? – подозрительно уточнил Выжлец.
Упырь покивал:
– Ещё бы. – Его глаза тоже воссияли. – Три ночи кряду в него плевал, чтоб уж наверняка. Потом ещё и помочился сверху.
Колдун рассмеялся, прихлопнув по коленям холёными ладонями. На узких пальцах переливался самоцветный перстень и гербовая печать. Гривна в вороте расшитой шёлковой туники призрачно мерцала. Все цацки Выжлец, не будь дурак, насытил колдовством загодя, иначе б и не сунулся в Холмы.
– И что, добрые поселяне решились на долинного вампира покуситься? – всё ещё не верил он. – Гвардейца Лучистого Стяга, Высшего по праву рождения?
Вампир лишь пожал плечами:
– Им-то откуда знать? Для них всё, что с зубами – еретник. – Колдун солидарно покивал. Упырь усмехнулся. – А что там с правами рождения – кто в долах да весях разберётся? Ежели при кошеле, и ободрать можно.
Лёгкий ветерок вкрадчиво шелестел в иссохшем вереске, клонил багульник и куцый, за зиму поредевший очерет. Лунный свет мазками серебра скользил по горбатым спинам притаившихся Холмов, вычерчивал скаредный рельеф, отблёскивал на слюдяной глади грязевых луж и распадков.
– Не скажи, – возразил Выжлец, подумав. – Ясновельможных здешний народ привечает.
Вампир спорить не стал. Лишь равнодушно потянул плечами, как обычно оставшись при своём мнении.
– И что, ты от крестьян драпанул вот сюда, в Голоземье? – допытывался колдун.
– Выбора особо не было, – признал Упырь хладнокровно и невзначай постучал пальцем по разбитой скуле.
Спина почти не болела, только в голове шумело, да затылок противно ныл. В целом, такое положение дел вампир находил вполне удовлетворительным, но просвещать Выжлеца пока не хотелось. Даже несмотря на унизительное сочувствие, без труда читавшееся на подвижной физиономии.
– Жаль, – взгрустнул в ответ тот. Только не понятно, о чём больше – крестьянском самоуправстве или упырьей несговорчивости. – Уж мнилось, грешным делом, Фладэрик встречи ищет, поумнел-одумался. Приятель, всё ж.
– Приятель? Встречи? – мрачно улыбнулся Фладэрик, впервые за долгое время заслышав собственное имя. – Завязывай с грибами, Выжлец, мерещится тебе.
Искать встречи с крепкими, против вампирской крови травленными иргибскими кинжалами Выжлеца «еретнику» хотелось в последнюю очередь.
Колдун тем временем поднялся на ноги – физиономия, в ночи бледностью с упырьей сравнявшаяся, вытянулась, подрастеряв былое дружелюбие.
– Ла-а-адно, ты прав. Какие мы приятели? Я Выжлец, верный пёс Норта, – и он медленно повлёк меч из роскошных ножен, блестевших в полумраке серебром обоймиц да чеканного устья. – И за тобой охочусь.