Самурай
Шрифт:
А пока надо проверить окрестности на предмет наличия вредных насекомых. Видеожучок на заднем дворе, и когда он там появился? Двор я вчера ночью не проверял. Черт, где-то недалеко, может быть, сидит человек и потешается над нашим театральным представлением: играйте, играйте! Стоп, а зачем я вышел во двор? Медленно и осторожно исполняю простенькую ката. Хороший мальчик! Что бы там ни случилось, тренироваться надо: я же собираюсь набить морду солдафону и формалисту капитану Стромболи.
Я успел вернуться в номер и опять начать заниматься незадолго до появления зловредного дядюшки. Я его по-прежнему дерзко игнорировал. А он меня — нет.
— Занимаешься? Ладно, занимайся пока, а потом я хочу с тобой поговорить.
Я пожал плечами и поёрзал: разговоры не сулят мне ничего хорошего. Дядя Маттео сел за свой комп. Защищённый сетевой шнур я незаметно протянул заранее, так надёжнее (радиоволны — великие болтуны). Через пятнадцать минут он откликнулся на мой отчет:
«Умница!!! Он клюнул. В штабе я был свидетелем небольшого скандала из-за потерянного ключа от вездехода. Так что двух сообщников я уже выявил. Это всё же охранники. Ты ведь вообще не видел этот ключ?»
«Да, забыл тогда сказать, не было его там, открыл отмычкой».
«Я так и понял. Что у тебя ещё в карманах завалялось?»
«А почему он тогда нас ещё не разоблачил?»
«Ну это просто. Решил, что раздолбай-водителъ оставил ключ в замке, ты этим воспользовался, в результате, между прочим, охранник, который по плану должен был умереть, жив, и подобраться к нему непросто. А потерял ты его не в снегу, а на полу вездехода, что гораздо вероятнее. Тёмно, не видно, а ты торопился вернуться в номер. Я это ещё тогда придумал. Плохо, что ты не заметил».
«Угу, согласен, я тоже раздолбай. А один из его сообщников — водитель вездехода, и у них теперь небольшой конфликт».
«Вот-вот, ты именно раздолбай, потерял ключ, и после проверки твоих знаний я тебя за это поругаю».
«В номере новых жучков не появилось, но появился видео на заднем дворе, а я там, когда мы приехали, не проверял!»
«Я проверил вчера, перед тем как пришел и завалился спать: не было его там».
«Да! Ты не раздолбай! Между прочим, вчера мы не ходили ужинать, и это неправильно. Как говорит профессор, я — молодой растущий организм, я есть хочу! Но сам, весь такой обиженный, не напомню».
«Понял. Значит, я все-таки раздолбай».
«Это Селено так действует — тут все раздолбай. Иначе жили бы в другом месте».
— Через двадцать минут пойдем ужинать, — предупредил меня дядя.
— Угу.
Антракт кончился, надо играть дальше. В номере:
— Ну что, выучил ты, наконец, эти несчастные архипелаги? Дурака-то не корчи, ты им никогда не был.
Это что, он меня так похвалил?
Унылым голосом, с самым обречённым видом, я отвечал на вопросы. Правильно. Дядя Маттео поднял брови — ошибись хоть раз! Так не бывает! Ошибся. Дядя Маттео злорадно улыбнулся:
— Неправильно. Но, в общем, неплохо. Кстати, это хорошо, что ты довёз раненого до госпиталя, но, во-первых, необязательно было лезть в окно, а во-вторых, ты потерял ключ от снегохода. Так?
Я обреченно кивнул.
— Из-за твоего раздолбайства водителя накажут. Я фыркнул:
— Ну пороть его не будут.
Дядя Маттео посмотрел на меня грозно (вот вошёл человек в роль, этого в бинокль точно нельзя увидеть), я выпрямил плечи и, не мигая, выдержал его взгляд (тоже вошёл в роль — так проще).
— Ладно, иди к себе.
Я облегчённо вздохнул и поскорее убрался.
Самое лучшее, что я могу сейчас сделать, это рухнуть лицом в подушку и порыдать как следует, но я не умею. Э-э, нет, лучше я сделаю что-нибудь такое, чтобы майор понял: я на пределе, готов действительно жестоко отомстить. Только не знаю как. Так что лучше я, преодолевая боль, с самым решительным и злым выражением лица ещё потренируюсь. Сенсей бы меня убил за такое: оставь свой гнев за дверью. Макивары тут нет, самое милое дело полупить по ней, представляя себе, что это дорогой дядюшка. Хм, майору будет что завтра мне сказать и намекнуть: а не хочешь ли ты, Энрико, перестать быть вечно униженной жертвой произвола. Обрадовался: хоть сегодня не выпороли ни за что. Один облегчённый вздох твой чего стоит! Долго собираешься мечтать, что кто-нибудь избавит тебя от страха? А что ещё может сказать четырнадцатилетнему мальчишке решительный взрослый мужик, который свои проблемы подобного рода решил сам, за это тут и мёрзнет? Плохо, что майор не устоял перед соблазном, чем-то он мне нравится. Умный, твёрдый и храбрый, Молинелло тоже таким был: «Какая-то в державе датской гниль». Хотя соблазн соблазном, но подставлять мальчишку, который тебе поверил… Завтра ему придется объясняться.
Глава 28
Сегодня всё самое главное будет происходить на заднем дворе. Поэтому «занимался» я недолго под предлогом, что сегодня суббота. Правда, дядя заметил, что на Селено суббота — рабочий день. Выходные тут разнесены — воскресенье и среда, а то народ умрёт со скуки. Собственно, скука и есть главное наказание острова Селено, но не до такой же степени.
Я занимался кемпо, когда на дворе появился майор Рольяно. Я почувствовал его спиной, сделал снежок, повернулся и залепил ему в солнечное сплетение. Он только охнул.
— Что это с тобой?
— Идите и пожалуйтесь! Рольяно нахмурил брови:
— Если ты плохо знаешь географию, то я тут ни при чём.
— При чём тут эта чёртова география! Зачем вы сказали ему про ключ? (Я не говорил ему про географию, ни слова, дядя Маттео тоже.)
— Я не говорил, — честно сказал майор (ещё бы, ты устроил театральное представление).
— Тогда откуда он знает?
— Ну ключ-то пропал, не могу же я запретить говорить об этом; наверное, твой дядя что-то услышал Тебе опять влетело?
— Нет! Вы думаете, это все, что меня волнует?! — Я посмотрел на него фирменным Энриковым взглядом (он же конрадовский «раскалённый взор»).
Рольяно отвёл глаза, но усмехнулся:
— Нарываться — это всё, на что тебя хватает? Хочешь считать себя очень храбрым?
— Я такой и есть!
— Тогда иди и признайся, что уже третий день прячешь где-то боевой бластер, — предложил он.
Я опустил глаза и нервно сглотнул.
— Ну и пойду!
— Совсем ты, парень, рехнулся. Глупости-то зачем делать?