Самурай
Шрифт:
— Переодевайся, скоро прилетим. Жарко и неудобно во всей этой амуниции.
На Селено сейчас ночь. И снег идёт. На перчатке снежинки остаются лежать, а на голой ладони превращаются в капельки воды.
Нас уже ждали. Встречающие были совсем заснежены.
— Майор Рольяно, — представился старший. — Начальник охраны третьей шахты.
— Капитан Стромболи. Следователь второго отдела СБ. А это мой племянник Энрико, приходится возить с собой, — извиняющимся тоном сказал дядя Маттео.
Я опустил голову и смутился: сейчас он будет на меня жаловаться.
— Не могу сказать, что рад вас видеть, повод уж больно… — резко заявил майор.
— Я понимаю, — ответил капитан, — со мной всегда так.
А ведь майор не поэтому так резок. Он
Второй встречающий оказался водителем вездехода, он забрал из катера наши сумки и закинул их в свою машину. Доргали небрежно козырнул и улетел. Хм, а летели-то мы с эскортом, вон там в небе бортовые огни ещё двух катеров.
Ха, нетоптанный снег лепится гораздо лучше, чем мокрый песок.
— Первый раз видишь? — спросил майор.
— Да, здорово! — ответил я. Майор слегка улыбнулся.
— Энрико, в машину, — позвал меня вредный дядя Маттео.
Мы с майором понимающе посмотрели друг на друга. Вздохнули. И пошли в машину.
— Я думаю, мальчику надо лечь спать, — заметил майор, — а у нас сейчас слишком много работы, ничьи руки лишними не будут.
— А мои? — вклинился я в беседу взрослых.
— Энрико! — рявкнул дядя Маттео. — Вы правы. Оставим его там, где вы собираетесь меня поселить, и пойдём.
Вездеход остановился рядом с небольшим двухэтажным домом.
— Служебная гостиница, — пояснил майор, — больше никаких нет.
То, что здесь называют люксом, по крайней мере, состоит из двух спален и гостиной, могло быть хуже.
Уходя, дядя незаметно сунул мне в руку индикатор жучков.
Ого! Три штуки, в каждой комнате по одному. Спрятаны неплохо, но с моим сверхновым не сравнить: его индикатор не словил. Ну люкс тут один, ясно, что следователь будет жить в нём. И что расследовать аварию будут, тоже ясно. Я сел за ноутбук и написал дяде письмо о трёх жучках.
Потом очень тихо оделся, взял фонарик, открыл окно и по водосточной трубе слез на землю. Как говорит Алекс, пошел искать приключений на свою…
Итак, что же тут происходит, пока я мирно сплю?
Я спрятался в тень и огляделся: довольно широкая, не совсем прямая улица, освещена хилыми фонарями и покрыта утрамбованным снегом. Напротив гостиницы — здание штаба, над ним висит флаг, и часовой спиной к стенке прислонился, чуть в стороне стоит пара вездеходов, уже сильно припорошенных снегом. Вправо и влево уходят ряды почти неотличимых в темноте двухэтажных домов: общежития для охраны и для тех каторжников, которых считают неопасными. Дядя говорил, что днём после работы они имеют право ходить где хотят, только к определённому часу обязаны являться в свою комнату. Здесь ценится даже такое жалкое подобие свободы. Если пойти вправо, будет тюремный блок и рядом с ним вход в шахту. Оттуда раздаётся какой-то шум. А налево, через несколько сотен метров уже хвойный лес — «тайга» называется. Весной там ставят сигнализацию, чтобы каторжники не бегали пофилонить пару рабочих дней. Сбежать с Селено нереально. Зимой ходить в тайгу опасно, дядя предупреждал: заблудишься, замёрзнешь и погибнешь. Как-то странно этот часовой стоит на посту. Я бегом пересек улицу у него на глазах, а он даже не шелохнулся. В этот момент в штабе взревела и затихла сигнализация, и он опять не отреагировал. Я подобрался к нему поближе: дышит, но по голове ему дали как следует, вон шапка свалилась, и кровь у него в волосах. Хм, а где его сменщики? Где разводящий? На такую сирену должны прибежать толпы народу! За дверью прозвучали шаги, ну наконец-то. Шестое чувство заставило меня спрятаться за будкой. Правильно, что они там делали, не знаю, но помогать раненому они не собирались. Трое в теплых форменных куртках побежали к лесу. Мешок у одного из них килограммов десять, не меньше. Интересно, но сначала раненый.
Ну где караул-то? Ох-ох-ох, ничьи руки не лишние! Раздолбай ты, майор Рольяно, и островом Селено это не лечится. Я схватил часового за воротник (э-э, это не куртка, это пальто, наверно) и потащил его к вездеходу. Тяжелый, чёрт. Бластер я перевесил себе на шею. Уф, наконец-то. Устроив раненого на заднем сиденье, я принялся отпирать пульт отмычкой. Ключи у них механические, это я заметил. Оп! Спасибо Марио, а то бы этот парень просто умер, волоком я бы его не дотащил. Так, где у нас тут реально найти врача? Ну понятно, спасатели развернули госпиталь поближе к шахте.
Через пять минут я быстренько сдал пострадавшего санитару и удрал, пока меня не запомнили. Вездеход я оставил там же, где взял. Дальше придётся пешком и хоронясь от всех встречных. Все честные люди сейчас разбирают завал, вытаскивают раненых и убитых, а врачи стараются спасти тех, кого можно спасти. Вот именно, майор и одного часового мог бы не оставить. Самое хорошее время для кражи. А что тут можно украсть, ребенку ясно. Селениты. Самые дорогие драгоценные камни в Галактике. Не синтезируются, между прочим. Мешочек тот, килограмм на десять.
Как хорошо, что эти фонари такие хилые, они меня не заметили. Но и я их не разглядел. Возвращаются. Ага, без мешка. Бегом по следу. Ох, только бы они не заметили, что часового у штаба не хватает. Ну не мог же я его там оставить! Он бы замёрз насмерть. Хорошо они подгадали: через несколько часов снег полностью спрячет следы. А пока по ним можно идти. Снега по колено. Я читал, что по снегу надо ходить на лыжах. Что это такое, я, правда, понял приблизительно — ни описания, ни картинки там не было. Но эти тоже шли пешком. Далеко они не уходили. Пережидал я, пока они отойдут, минут пять, раненого тащил минут десять, ещё пять разбирался с пультом, ещё пять ехал туда, две на разговор с санитаром, пять на возвращение к штабу — около получаса. Почему я время не засёк ещё тогда? Болван! Зато дальше все ясно: через семь минут после того, как я пошел к лесу, я встретил этих типов, ещё через две минуты уже вошёл в лес. Вывод: в лесу они тоже провели чуть больше получаса, по пятнадцать минут туда и обратно, это если мешок они спрятали очень быстро. Оп, след кончился. Мешок где-то рядом. Натоптали они здесь — ничего непонятно. Чем это место отличается от других? Им ведь придется его отыскивать. Жучка они здесь не оставили. Я внимательно осмотрел окрестные деревья. Сосна с седлом — мечта любого мальчишки, одно удовольствие посидеть наверху. Я забрался по стволу. Они здесь были: на коре царапины от кошки, утратили вы былые навыки. Так, и что? Где наши селениты? Вот они. Тут ещё и дупло — действительно уникальное дерево, небось в округе больше таких и нет. Тяжёлый мешок и утрамбовали его на совесть. Вылез. Отлично. Спускаемся — и бегом обратно, пока я и в самом деле не заблудился, не замёрз и не погиб, как предрекал мне дядя Маттео.
Пробежал я по снегу километра два, а устал так, словно марш-бросок был километров на двадцать. Правда, мешок тяжёлый, и как рюкзак его нести не получилось. И куда я теперь это дену? Хм, ладно, ночь проведу с ним в обнимку, а утром, когда смертельно усталые взрослые будут спать, как медведи, перепрячу. Вряд ли спасательная операция не закончится к утру… А если не закончится? Тогда тем более будет безлюдно. О чёрт! Окно я оставил открытым и теперь на полу небольшая гора снега, сугроб называется. Хм. Энрико Стромболи должен попытаться замести следы, значит так тому и быть. Уверенности, что расследование закончено, у меня нет.
Закрыв окно и убрав сугроб в ванну (лужа высохнет сама), я рухнул спать, бросив бластер и мешок под одеяло, а одежду на пол. Э-э, нет, не стоит отогревать своим телом десять килограммов ледяных камней и стальной боевой бластер, пришлось забросить их под кровать. Проснулся я около полудня: дядя Маттео пришел и слегка хлопнул дверью. Я скатился с кровати и выскочил в гостиную, держа палец у губ. Он утомленно кивнул.
— Все ещё не встал? — спросил он устало, но сварливо.
— Ну мы же ночью приехали, — начал оправдываться я.