Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой
Шрифт:
– Ну и что дальше? – спрашивает она кисло.
«Просто прогнать ее и не думать об опасности, что старший брат Донг заметит, как мало я ценю его подарок?» Нет, это не пройдет. Я принимаю единственно верное решение:
– Ты войдешь вместе со мной, мы минут пятнадцать мило побеседуем, а завтра я ему расскажу, как прекрасно все прошло. Понятно?
– О’кей.
… – Скажи, быть может, ты умеешь делать настоящий массаж? – спрашиваю я, чтобы как-то заполнить тишину в комнате. Она сидит на краю постели, я лежу на туристической подстилке.
Она отрывается от рассматривания своих ногтей и смотрит удивленно:
– Не-ет. Мы оказываем здесь другие услуги, если ты понимаешь, о чем я.
– Нет, в этом я не разбираюсь, – вру я.
Еще минуту стоит тишина, потом мне приходит в голову еще одна мысль.
– Чем ты занималась до этого?
– Ты имеешь в виду раньше?
– Да.
– Продавала мобильные телефоны.
– Почему сейчас занимаешься этим здесь?
– Больше денег, меньше работы.
– Ага. И как, все идет хорошо?
Она пожимает плечами:
– Конечно, все идет хорошо, здесь же высококлассное заведение!
«Высококлассное?!» – удивляюсь я, а вслух произношу:
– Гм…
– Ты в самом деле ничего в этом не понимаешь, – говорит она, становясь словоохотливой, – ты бывал когда-нибудь в одном из этих караоке-заведений? Больших, где каждую секунду пятьдесят или шестьдесят девочек должны сражаться за одного клиента? Вот там снимают регулярно и по дешевке. А здесь нас мало, зато мы исполняем все желания клиентов!
– Гм…
Она внимательно разглядывает меня. Мне приходит в голову, что раньше она, вполне возможно, была более-менее симпатичной.
– Сколько тебе лет? – спрашивает она.
– Двадцать шесть. А тебе?
– Я немного старше тебя. А ты американец?
– Немец.
– К нам еще никогда не заглядывал иностранец.
Молчание. Ее взгляд скользит по мне вниз и останавливается на моих трусах.
– Скажи, а у вас там правда все такое большое?
Я хмыкаю:
– Не знаю, не сравнивал.
– Можно, я посмотрю?
Почему бы и нет, я все-таки в борделе. Она заглядывает ко мне в трусы и ухмыляется.
– Неплохо. Но нам попадался кое-кто и побольше.
– Клиент?
– Ну да. Он просто спустил штаны, и первая девушка, завопив, сбежала из комнаты.
– А дальше?
– Вошла следующая, но тотчас тоже сбежала. У него орган доходил до пупка.
– И что вы тогда сделали?
– Что мы могли сделать? Заходили по одной в комнату, смотрели, а потом он оделся, выпил чаю за счет заведения и ушел.
Когда мы через несколько минут попрощались, я заметил на своем мобильном эсэмэску от Сяо Чая: объектив сегодня будет готов, и он хочет передать его мне как можно скорее. Лучше всего будет, если я подожду его там, где сейчас нахожусь.
Еще два дня в борделе? Да еще не истязать свои ноги?
Супер!
Половина населения
– Двадцать две, двадцать три, двадцать четыре. – Две школьницы рядом со мной пытались сосчитать, в самом ли деле у богини сострадания тысяча рук, но каждый раз сбивались.
Статуя богини грандиозна. Чтобы рассмотреть ее целиком, придется встать на деревянные перила, а каждая из тысячи рук размером с меня. Вот оно, оправдание моей задержки в Синьлэ. И, кроме того, я должен дождаться своего широкоугольного объектива.
Старший брат Донг был чрезвычайно рад, когда я попросил позволения остаться у него еще некоторое время. Он захлопал в ладоши и тотчас принялся представлять меня всем своим друзьям и партнерам по бизнесу. Так что весь день я прошаркал за ним по пятам в своих шлепанцах, а вечером меня привели в обширный комплекс зданий, оказавшийся на поверку академией искусств. Там преподавала учительница Ли. Ли встретила меня у ворот, и мы предприняли небольшую познавательную прогулку по территории академии.
– Кем тебе приходится старший брат Донг? – спросил я, когда мы стояли у искусственного озерца, затянутого тончайшей корочкой льда.
Она смущенно покосилась на меня и хихикнула:
– Он хороший друг моего отца. Дядя Донг для меня как член семьи.
Интересно, имеет ли она хотя бы малейшее представление о том, что на самом деле происходит в бане? Я не решился об этом спросить, да и, наверное, не так уж это было важно. Я, со своей стороны, весьма неплохо устроился там. В бане была только одна отапливаемая душевая комната, и как раз ее я делил с дамочками.
Чтобы избегать неожиданностей, каждый раз по дороге в душ я деликатно возвещал: «Внимание, я иду!» И мне отвечал певучий голос из глубины комнаты: «Секундочку, прекрасный немец!»
И из комнаты вышли две смеющиеся девушки в полотенцах и купальных шапочках. После этого душевая в моем распоряжении.
…Клацает затвор моего фотоаппарата, и охранник недоверчиво косится на меня.
Интересно было бы знать, как богиня милосердия относится к таким, как я, которые болтаются день и ночь напролет в борделе, а потом еще и без разрешения фотографируют ее. Однако богиня и ее статуя смотрят на мир нежно и с пониманием. Видимо, она не слишком задумывается о бедах и радостях смертных.
– В Чжэндине тебе придется потратить много времени, чтобы осмотреть все, – предупреждала меня учительница Ли, и я все равно оказался не готов к тому, что меня здесь ожидало.
Это городок в двух днях пути от Синьлэ, почти под куполом смога от индустриального мегаполиса Шицзячжуан, если судить по карте – вполне скромный пригород. Однако именно здесь можно увидеть как минимум полдюжины тысячелетних храмов и пагод, а во дворе ярко-красного монастыря Лунцзин находится статуя богини милосердия и каменная плита с письменами времен династии Суй.