Самый черный день
Шрифт:
У моста снова пришлось расставаться: Подгорный вместе с Самойловым жили в Железнодорожном районе и дальше пошли по Ленинскому проспекту. Крепкие рукопожатия, обнялись с опером, который шепнул в ухо: «Все правильно, Стас…», бегом догнал Гришку и через несколько минут они скрылись за небольшим сквером.
Мост ВоГРЭС перешли глубоким вечером. Сзади, по левой стороне, что-то с треском горело на территории ТЭЦ, всполохи пламени освещали высокие трубы, в черной копоти дыма проскакивали багровые шары. Шли, а точнее — ползли по трубам теплоцентрали, прячась за низким отбойником — на середине моста темнел большой кучей такой же жирный мутант, как и убитый на виадуке. «Медом им на мостах
За мостом уже окончательно встретили ночь. Пережидали темное время суток в упёршемся в бетонное ограждение водохранилища микроавтобусе, который, похоже, был брошен после ДТП. Зато с комфортом — мерседесовские кресла откидывались почти в горизонтальное положение, мягкая боковая поддержка позволяла не бояться упасть, высокие тонированные стекла давали хороший обзор. Дежурили Стас с Игорем по очереди, пожилой водитель жаловался на головную боль, так что ему дали отдохнуть. Хотя и у самих после жаркого, полного неприятных впечатлений дня давило виски.
Едва рассвело, выдвинулись в дальнейший путь и через пару часов, поднимаясь к строительному институту, наткнулись на собачью свору. Голов десять, а позже, при пересчете, оказалось — одиннадцать. Во главе стоял огромный, раздавшийся в плечах и груди серый кобель неопределенной породы. Шли бывшие полицейские достаточно осторожно и тихо, поэтому свору увидели первыми. Стас ткнул пальцем в автомат, намекая на необходимость упреждающего огня, Игорь и Олег согласно кивнули: уж больно страшными, даже издалека, выглядели «друзья человека». Версия об обострившемся слухе зараженных вновь нашла свое подтверждение: на строенный щелчок предохранителей псы синхронно навострили уши и обернулись, хотя до присевших у брошенного «Опеля» людей было еще порядка сотни метров. Недолгий бой закончился с разгромным счетом 11:0, только вожак на последнем издыхании добежал дальше всех, почти до «Опеля».
Собаки были сплошь крупные, мутация не обделила их организмы мощью и силой. На некоторых были видны следы укусов, парочка во время бега хромала и подволакивала лапы, но от этого не выглядела менее свирепыми. Тогда то, проводя «контроль» шашкой и ножами, люди и обратили внимание на черные блестящие камушки, сверкавшие гранями возле голов поверженных собак. Олег подобрал один из кристаллов, толщиной с карандаш, покрутил его пальцами. Внезапно кристалл рассыпался, темной жидкостью скользнув по ладони.
— Гадость какая-то. — Отряхивая руку, произнес Меньших. — Вроде твердый, а на ощупь — скользкий. И хрупкий…
До дома Игоря, который жил в частном секторе у института, не дошли буквально метров двести, крыша уже виднелась вдали по улице, как Олега скрутило сильной головной болью. Он упал, громко застонав, из прикушенной губы пошла кровь. Солнце припекало уже очень сильно, отошедший в тени от приступа водитель немного посидел, массируя виски и затылок, после чего, списав все на солнечный удар, пошли дальше, стараясь придерживаться затененных участков.
Дома у Игоря были только пожилые родители, как оказалось, женат он не был. После того, как во всем хозяйстве догорели приборы и провода и Аксенов-старший справился с небольшим пожаром, он кинулся помогать соседям. Всей уличной общиной не допустили распространения огня от загоревшегося пустующего дома, долго обсуждали бездельников-пожарных, которые так и не приехали, пока вниз по улице не начался массовый исход погорельцев из
Услышав о болезни, Стас напрягся. Олегу было без разницы — он уселся в тени забора и тихо постанывал, успокаивая мигрень.
— Стас, я сам. — Игорь, узнав про болезнь матери, стал хмурым. — Бать, пошли мамку проведаем. — Спустя несколько минут Аксеновы вышли из дома, Игорь с улыбкой кивнул:
— Нормально все, за меня переволновалась. Нормально.
— Что, ребята, думали — бешенство? — Слова Бати вызвали удивление и вопросы у гостей. — Ага, видели. Вчера Петра из пятьдесят седьмого дома накрыло. Сначала тоже головой мучился, потом жена его прибегала, Анька, просила от температуры таблеток, а сегодня утром он из дома выскочил в одних трусах, глаза выпуклые, зеленый весь какой-то, в кровище. Люди попрятались, а он ходил тут по улице, потом ушел к центру. Сходили б вы, что ли, посмотрели, как там Анька?
Отправив Олега в дом, Стас с Игорем пошли на разведку.
Зомби нападали на людей без разбора, в основном убивали и ели на месте, некоторых просто кусали или царапали, но бросали живыми. Такие раненые обращались, как Матюхин, кто быстро, кто не очень.
Ели… За время одиночного путешествия от дома Аксеновых до новостроек на Антонова-Овсеенко Стас навидался всякого, чувства уже притупились и даже на собак, тащивших искусанные трупы взрослых и детей, он уже обращал внимание только для того, чтобы не стать очередной жертвой их агрессии. Самих зомби в городе было немного, людей за все время перехода он не встретил вообще, хотя периодически видел мелькавшие тени и взмахи штор за темными окнами. Как они там выживали — даже не хотелось думать: все магазины по пути хвастались выбитыми дверями и окнами, а внутри — пустыми полками и подсобками. Пару раз Стас, перекусывая галетами, с благодарностью вспоминал своего начальника, решившегося на разграбление магазина и обеспечившегося коллег пропитанием.
Похоже, если судить по рассказам оставшихся в своих домах соседей Аксеновых, очень много жителей города эвакуировались самостоятельно уже в первый день. Несмотря на отсутствие связи, нашлись инициаторы, в основном из числа военных, МСЧовцев и полицейских, которые организовали паникующих, заставили их нагрузиться скарбом и пешим порядком выходить за город. Время должно было показать — кто прав: ушедшие или оставшиеся. Что теми, что другими двигали абсолютно разные мотивы. Уходившие звали за собой, туда, где должны были ждать некие власти, спасавшие город; нелепо звучали обоснования осевших о том, что дома и стены помогают.
Аньке вон они не помогли…
Хотя в теорию родных стен Стас вынужденно верил. Дома должна была быть Алина с Няшкой и, чтобы увидеть их, сейчас оставалось пересечь всего несколько дворов и небольшой парк. Был шанс на то, что они ушли с эвакуационной командой, а уж думать о возможности заражения Стас даже не хотел. За всё время своего одиночного путешествия он ни разу не встретил никого, кто мог бы сойти за органы управления при ЧС, так что вывод был неутешительный — никакой власти в городе не было. Будь происходящее вокруг войной, всё равно, Булгарин был уверен, нашлись бы желающие покомандовать, пусть даже армейцы, но нашлись. Явно, происходящее вокруг носило бессмысленный ужас тотального геноцида, об этом Стас думал постоянно, перемежая мысли о семье.