Самый лучший демон. Трилогия
Шрифт:
Лекарка неуверенно пожала плечами.
– Ты должна была сказать, что она серость, – усмехнулась Тьма. – Ну, хорошо. Я тебя сюда не для болтовни о мироустройстве притащила. Скажи мне, дорогая. Ты дура или только прикидываешься, потому что так удобнее жить, а?
Арха переступила с ноги на ногу, облизала губы, заправила за ухо кудряшку. И опять неуверенно пожала плечами. Более умного ответа она придумать не смогла.
– Хорошо же! – кажется, девушка богиню начала всерьёз раздражать. – Наглядный пример для вас всегда доходчивее.
Снова смена декораций произошла резко –
И это было странно.
Но ещё более странным оказалось место – та самая избушка-землянка, в которой демоны держали арелима. Кстати, они тоже присутствовали – и демоны, и крылатая воительница. Она кричала. Именно этот вопль и слышала Арха в лесу – дикий, безнадёжный, тянущийся на одной ноте.
Впрочем, ведунья и сама заорала, если б смогла. Только при виде того, что с крылатой делает благообразный седоусый арифед. Как-то лекарке всегда казалось, выражение: «Жилы тянут» – не имеет реального аналога, просто образная фраза. На самом же деле имела. Из руки живого существа тоже вполне возможно жилы вытягивать.
И Архе-то деваться некуда было: ни глаза закрыть, ни в обморок упасть, ни даже отвернуться она не могла. Не говоря уж о том, чтобы помочь. Мир, превратившийся в Бездну для двоих – её самой и арелимы.
Дверь в землянку распахнулась резко, будто её кто-то снаружи пнул. На пороге объяснил Его Высочество Адаш, за спиной которого тёмной тенью маячил Дан. Оба мрачные, как сама мрачность. И пожалуй, злые. Очень-очень злые. Сгрудившиеся вокруг топчана демоны обернулись, втягивая головы в плечи, как черепахи или нашкодившие школяры.
– Я же приказывал её не трогать! – рявкнул наследник.
– Но, Ваше Высочество, гуманными методами от этой твари ничего не добьёшься… – проблеял, напрасно пытаясь сохранить достоинство, благообразный господин.
– Вон! – тихо и странно спокойно выдал лорд Харрат.
Но от этого спокойствия даже Архе захотелось деться куда-нибудь. Луна бы её вполне устроила. Неудивительно, что лорды-командующие проворно, гуськом, потянулись на выход.
– Надо твою медичку звать, – нахмурился Адаш, пинком закрывая за последним демоном дверь.
Дан в ответ только головой покачал. Встал рядом с топчаном на колени и снял с себя мундир. Кажется, хаш-эд собирался собственную рубашку пустить на повязки.
– Да почему?
– Она никогда не поверит, что я тут ни при чём, – невнятно ответил рогатый, надкусывая рукавный шов.
Его Высочество раздражённо цокнул, схватил ведро, переливая воду в пустую миску на столе. А больше проливая на столешницу.
***
– Но почему? – эхом откликнулась Арха, как только проморгалась от круговерти чёрного мрамора и колон.
Видимо, Тьма решила, что разговор у них ещё не закончен и вернула девушку из землянки не в постель, а всё в тот же тронный зал.
– Что почему? Почему он оправдаться не попытался? – в голосе Богини явно насмешки было больше, чем сочувствия. – А ты бы поверила? Да и не в этом дело. Ему, лорду Харрату, оправдываться? Может даже клясться чем-нибудь таким, жутеньким? За то, чего он не делал? Более того, пытался не допустить? Ты в своём уме, милая?
– Я же оправдывалась. И клялась…
Даже на вкус самой Архи прозвучало это обиженно.
– Ну, ты у нас вообще мастерица обещаниями разбрасываться. Ладно-ладно, не вскидывайся. Не разбрасываться. Просто клятвы давать. Так тебя устроит?
– Зачем вы это всё… – ведунья неопределённо повела рукой, – …показали?
– Вариант, что я беспокоюсь и очень переживаю за вашу любовь, не подходит?
Ведунья прикусила губу и промолчала, живо заинтересовавшись узорчатыми жилками на мраморных плитах.
– Ясно, не подходит. Хотя, ты зря в моей правдивости сомневаешься. Между прочим, я не вру. По крайней мере, без особой необходимости. Но старик прав был.
– Какой старик? – не поняла лекарка.
– Ну, тот дедан на шаверском спектакле. В смысле, на жертвоприношении. «Знаешь, в чём главная сложность что Света, что Тьмы? Скука! Бесконечная и такая же вечная, как и они сами», – последнюю фразу женщина озвучила дребезжащим стариковским и очень знакомым голосом. – Именно что скука меня одолевает, милая. Одно и развлечение – за вами наблюдать. А, поверь, романы между хаш-эдом и полукровкой случаются нечасто. Скажем, с регулярностью раз в тысячу лет. Естественно, мне интересно. И это всё так переживательно!
Тьма жеманно приложила руку к груди.
– Тот старик… Это тоже вы?! – выдохнула ведунья.
– Я, я. И старик я, и статуя тоже я. Всё я.
– И вас развлекает, что…
Договорить лекарка просто не сумела. Задохнулась, подавившись словами. А как описать Дана, распятого на алтаре? Жреца с кривым ножом, собственную беспомощность, белые от бешенства глаза Адина? И боль. Их общую на всех боль.
– Развлекает, – призналась Тьма, оказавшись близко. Так близко, что её бедра едва не прижимались к Архе – ведунья даже чувствовала тепло чужого тела. – Но не в этом дело, девочка. Наше время уходит – меня, Света. А время Матери прошло ещё раньше. Вы перестаёте в нас верить. Медленно, по капле в столетие, но перестаёте. И наступит момент, когда наше всевластие ограничится вечностью по ту сторону, после жизни. Вы останетесь одни, без помощи. И поэтому уже сейчас обязаны учиться справляться самостоятельно. Свет пытается продлить собственное существование. Я же учу независимости. И да, иногда от этого бывает больно.
– При чём тут я? – пискнула ведунья. – Мы при чём?
Тьма, возвышающаяся над лекаркой почти на голову, крепко обхватила пальцами подбородок Архи, заставляя смотреть на лицо, закрытое вуалью.
– Вы – ничто, крупинки, песчинки. Но лавина всегда рождается от одного камешка. А то и просто от крика. И таких камешков у меня много, очень много. Вы только одна горсточка из этой горы. Но всё равно не хотелось бы в вас разочаровываться.
Женщина отпустила Арху и тут же оказалась сидящей на троне. Не на ступеньке у подножья, а в самом кресле. Величественная, царственная, будто слепленная из мрака. И выросшая в размерах раз в двадцать.