Самый лучший день
Шрифт:
Миа говорит:
— Дело не в пирсинге или татуировках. Речь идет о том, чтобы не быть отражением того, кем тебя хочет видеть кто-то другой. Ты, наверное, не понимаешь, о чем я говорю. Ты всегда был так уверен в том, кто ты есть, чего ты хочешь.
— На самом деле я не могу представить свою жизнь по-другому, — заявляю я. Интересно, просит ли она меня о чем-то, о каком-то понимании? Каком-то виде сострадания или сочувствия. Я не силен в этих эмоциях, или, если быть честным, в любых эмоциях, кроме гнева. Ярость таится глубоко внутри меня, готовая выплеснуться, когда это будет необходимо. Но для этих других, более женских чувств
Например, я научился подражать взгляду людей, когда им грустно. Уголки рта опускаются, глаза наполняются слезами. Еще когда мы только начинали серьезно встречаться, когда я убедил ее, что я тот самый, Миа сказала мне, что иногда ей кажется, будто я реагирую на все с пятисекундной задержкой. Как в прямом эфире, когда режиссер думает, что может произойти что-то достойное цензуры, поэтому они оставляют место для запикивания.
Конечно, услышать от нее такое было забавно.
— Миа, — объяснил я тогда. — Есть разница между тем, чтобы не выражать эмоции и не чувствовать их. Помнишь, я — Бесстрастный Пол? Это и благословение, и проклятие. Я парень. Таковы мы, генетически. Знаешь, твердый снаружи, мягкий внутри. Эта задержка, дорогая, только в твоей хорошенькой маленькой головке.
Мы были на ужине, еще одно довольно модное заведение, которое с тех пор прекратило свою деятельность, кажется, французское. Миа посмотрела на меня поверх мерцающей белой свечи и сказала ни с того ни с сего:
— Ты, кажется, не слушаешь, Пол.
Конечно, я прибывал в недоумении. Я слушал, внимательно слушал, но чего я не делал, так это возможно не показывал ей, что слушаю. Ошибка. Но понятия не имел, почему она так решила. Все было замечательно. Секс, ужины, все. То, о чем я размышлял, когда она удивила меня своим случайным наблюдением, так это потрясающий секс, которым мы занимались только этим утром. Секс был восхитительным, как только я, так сказать, открыл ключ к ее сексуальности. Физической страсти, которой ей не хватало в ее стерильном, привилегированном воспитании, ну, этого следовало ожидать от богатых. Они одна сплошная чопорность. Но теперь, за закрытыми дверями, моя Миа была свободна от всех этих глупых запретов, по крайней мере, от большинства из них. Но почему она так сказала?
— Что-то не так? — Я схватил свой бокал с вином и сделал большой глоток.
— Помнишь, я говорила тебе, что лучшая подруга моей матери умерла сегодня утром? Она была для меня как вторая мама. — Да, да, помнил, но в основном я помнил секс. Он начинался как мой способ обеспечить комфорт, но можно с уверенностью сказать, что я успешно отвлек ее от любого внимания, кроме своего. По крайней мере, я так думал.
Я заметил, что глаза Мии наполнились слезами. Она грустила. Я не помнил, чтобы сам грустил весь день в офисе, разделяя тем самым ее горе. Я должен был нежно баюкать ее после секса и сказать, как мне жаль, что та женщина умерла. Мне следовало войти в ресторан с хмурым выражением лица, с печально опущенной головой.
— Мне очень жаль, Миа. Я совсем забыл. — Я потянулся через стол и похлопал ее по руке. Как по команде, мои глаза заблестели печалью.
Она, казалось, рассматривала меня, наклонив голову. Печаль сменилась чем-то другим, чем-то, что я не мог прочесть. Мне нужно сменить тему.
— Эй, так, когда похороны? Я бы хотел пойти с тобой.
Миа вернулась к грусти, наклонилась вперед и взяла меня за руку. Я сказал правильные вещи.
— Мне бы этого хотелось. Похороны в эту пятницу. И ты заодно сможешь познакомиться с моими родителями.
Дерьмо. Я убедил ее в своих скрытых эмоциональных глубинах, но теперь мне придется лететь к ней домой. Я понимал, что должен покончить с этим так или иначе. Может быть, похороны отвлекут их всех. Мне нравилось, когда в подобных ситуациях внимание сосредотачивалось где угодно, только не на мне, когда я ставил приманку, но еще не поймал свой призовой улов. Я знал, что чем меньше людей в этом замешано, тем лучше, но уже слишком поздно. Я направлялся на похороны в Нью-Йорк и на встречу с ее родителями. Помните, я ловкий, всегда держу себя в руках. Я, как всегда, сыграл в свою пользу.
В наши дни дома я король нашего замка, и моей королеве нужно вернуться в строй. Для Мии уже немного поздно размышлять о том, чтобы найти себя. Что она может найти такого, чего я еще не предоставил? Она знает, что я всецело за традиционную семью и что я буду заботиться о ней и мальчиках. Я всегда в действии, как супергерой. Я занимаюсь планированием, достижениями и успехом. И защитой. Я защищаю ее и детей от любого вреда, который может им угрожать. От бабушек и дедушек и нянь, от бродячих собак и ревнивых соседей. Мы выше их. Они это знают, Миа и мальчики. Особенно мои мальчики. Я говорил им об этом с тех пор, как они были маленькими. Они — моя жизнь, мое будущее.
Через стол от меня волосы моей жены кажутся почти белыми в ярком солнечном свете, льющемся через окно. Она прелестна. Но что-то не так.
— Все эти разговоры о бунте. Ты пытаешься мне что-то сказать, Миа? — Я наблюдаю, как она опускает глаза, внезапно очарованная меню. Она что-то скрывает. Ее выдают глаза. Через мгновение она смотрит на меня.
— Нет, Пол. Я просто веду дружескую беседу, вот и все. И кстати о друзьях, ты в последнее время разговаривал с Ричардом или Тони? — спрашивает она. Миа пролистала блестящее меню, без сомнения, в поисках самого низкокалорийного предложения. Почему она спрашивает о старых школьных и студенческих друзьях? Это странно. В наши дни у меня нет друзей, как таковых. Теперь я семейный человек.
Миа добавляет:
— Я имею в виду, что всякий раз, когда вижу вещи из штата Огайо, я вспоминаю о них. Вы с Ричардом были близки еще в старшей школе, ты мне говорил. То же самое было с Тони во время учебы в колледже. Я помню, как они оба присутствовали на нашей свадьбе. Не думаю, что мы видели их с тех пор. Время от времени мы с моими старыми подругами созваниваемся. Я знаю, что с детьми трудно поддерживать настоящую связь. Большинство моих дружеских отношений пострадали с тех пор, как мы поженились. Но вы, ребята, разговариваете, наверстываете упущенное? Ричард все еще живет в Грандвилле? Тони в Нэшвилле?
В средней школе и колледже ты должен тусоваться с друзьями. Вести себя как приятели, заниматься мужскими делами вместе. Когда ты закончишь школу, ты найдешь работу и женишься. Вот что ты делаешь. Пока ваша будущая невеста не скажет, что вам нужны шаферы на свадьбу, а затем вы вытащите парочку из прошлого, как сезонный рынок, открытый только на небольшой промежуток времени.
— Я не уверен. Я потерял их из виду, — говорю я. — Почему ты придаешь этому такое значение? Это все в прошлом. Сейчас наше идеальное настоящее. — Она подливает масло в огонь. Это неразумно.