Самый лучший комсомолец. Том 5
Шрифт:
– «Вселенная обделила моего дядюшку многими талантами», – поругал вместе с ней «семейного урода».
Наворотил дел, придурок, теперь в мире на одного травмированного отсутствием отца ребенка будет больше. Но новому гражданину СССР я всегда рад!
– Черновиков уже две тетрадки, но художника в палату заселять не хочу. Зато машинку поставила, но как-то не идет, – пожаловалась Виктория Викторовна на творческий кризис. – У тебя такое бывало?
– «Не-а, но я же не творческий, а пролетарий от пера и микрофона», – поюродствовал я. – «У меня не творчество, а производство. Нет творчества – нет кризиса».
–
– «На производстве тоже от всей души народ трудится», – ответил я. – «На них и равняюсь. Давайте вам идею придумаем?».
– Идея – это хорошо, – одобрила она.
Дверь открылась, и вошел доктор:
– Товарищ, вы же беременны! У мальчика и его машинистки инфекционное заболевание, а на вас даже маски нет!
– Ой! – испуганно подскочила Виктория Викторовна. – А я-то и не знала! Можно меня, пожалуйста, на всякий случай проверить?
– Нужно! – ответил доктор.
– Я потом еще раз приду, когда инфекция кончится, – предупредила учительница и в компании врача покинула палату.
– «Она с тебя теперь не слезет», – прожестикулировала Виталина.
– «Да мне не жалко», – ответил я. – «Что идей, что материальных благ у меня как грязи – могу себе позволить над конкретной матерью-одиночкой шефство взять».
– «Обидно, что тебе не досталась?» – ехидно ощерилась девушка.
– «Прикинь сколько всего она бы потребовала, если бы вынашивала моего бастарда?»
Поржали и поплатились за это приступом кашля.
– «Настя такая счастливая», – прожестикулировала Виталина.
– «Хорошо, когда люди счастливы», – ответил я. – «Завидуешь»?
– «Боюсь, что с нами что-то случится», – призналась она.
– «И я».
– «Я хочу, чтобы после меня что-то осталось. Кто-то остался. Ты уже вошел в историю. А что останется после меня?».
Встав с кровати, доковылял до Виталины и сел у ее пояса.
– «Я тоже хочу ребенка, но давай подождем еще год. Это же, прости, юридическая педофилия. Народ поймет и простит, но такое пятно на репутации я позволить себе не могу – всю жизнь все только об этом судачить и будут. Представь – идем такие, мне сороковник, тебе – сорок шесть, а за спиной такие: «он ей в четырнадцать лет ребенка заделал, представляешь какие в СССР извращенцы живут?»».
– «Я буду ждать столько, сколько ты скажешь», – тепло улыбнулась Вилка. – «Только нужно постараться не умереть».
– «Когда чего-то делать НЕ нужно, это легко – просто не делаешь», – с улыбкой поддакнул я.
Размякла моя Вилочка – уже почти даже и не КГБшница, а самая обычная молодая женщина со специфическими навыками.
В вечернем «Времени» показали большой репортаж из Саратова, состоящий из ряда высказываний людей в кабинетах и нарезки не сочетающихся с временем года кадров города – явно второпях монтировали первое попавшееся из архивов, чтобы не тратить время на согласования – там-то уже все одобрено. Наших имен, конечно, не прозвучало – заменили на «ревизор» без конкретики.
Репортаж мы смотрели с неподдельным интересом – подробностей нам никто рассказать либо не захотел – как дед – либо не смог, как дяди, которые и сами не в курсе. Исключение – Семен, который поведал, что его в тот вечер собирались убрать с нами за компанию – вопросов он слишком много задавал и лез куда не просят.
«Спрут» оказался
Обо всех мутных делишках своего бравого капитана Капульника генерал Щукин знал изначально – ему долю заносили. Когда грянули элементы капитализма, они быстренько навели порядок в Саратовском КГБ, разделив сотрудников на две категории – жадные и пойманные на компромат, и честные, которые к «бизнесу» не допускались. После этого молниеносный сговор с тогда еще БХСС, сверху – личные высокоуровневые связи с «торговиками» – и вуаля, работа пошла полным ходом: рэкет, ростовщичество, воровство везде где можно и нельзя, целая сеть борделей и кооперативов, где кладут болт на запрет на торговлю алкоголем, без проблем наливая посетителям самогонки. В конце репортер зачитал длинный-предлинный список арестованных граждан, и я натурально схватился за голову – если в одном закрытом городе такая чудовищная ОПГ сформировалась, значит и в других так же? Да сколько же народу нужно пересажать, чтобы коммунизм построился?!
Глава 5
Сегодня, с самого утра, мы с Вилочкой при помощи доставленного в палату проектора с экраном смотрели «Участок» – совхозный монтажер дособрал сериал без моего участия и прислал на «одобрямс». Двенадцать пятидесятиминутных серий пролетели незаметно – с перерывами на процедуры, конечно – теперь можно отправить пленочку товарищу Щелокову. Не для согласования, а чтобы Николаю Анисимовичу было приятно – по себе знаю как обидно становится, когда перестают спрашивать.
В дверь постучали, и вошел укутанный в маску, колпак и перчатки дядя Федя с опечатанным конвертом в руках.
– Вовремя вы! – приветливо прошептал я. – Нам надо передать пленку из проектора Министру внутренних дел.
– Передадим, – пообещал он. – Письмо от Екатерины Алексеевны принес, – протянул мне конверт.
– Спасибо, – поблагодарил я.
Пока я распечатывал почту, КГБшник вынул из проектора пленку, подобрал бобины с остальными сериями, сложил это все в авоську и ушел.
Просмотрев письмо, с улыбкой передал его Виталине. Быстро прочитав текст, она согрела меня полным гордости за любимый «объект» взглядом:
– «Поздравляю!».
– «Спасибо, но тут, мне кажется, дело не во мне, а в товарище Леонове», – поскромничал я.
Премию «Хьюго» Советские граждане до моего появления не получали, а теперь – победа сразу в двух номинациях: «Премия «Хьюго» за лучший роман» – это мне, за «Марсианина» – и «Премия «Хьюго» лучшему иллюстратору книги фантастического жанра» – Алексею Архиповичу Леонову, за иллюстрации.
– «Просто они не смогли проигнорировать почти двести миллионов проданных копий», – с улыбкой поспорила Вилка.
Такой вот скромный тиражик у моего главного (на данный момент) бестселлера, и это не считая время от времени допечатываемый «внутренний» вариант.
– «И это тоже», – кивнул я.
– «А еще это – сигнал», – добавила Виталина.
– «Поделись пониманием», – попросил я.
– «Фантастика в СССР перестала считаться «низким» жанром – смотри, целый космонавт за нее награды получает, значит и другим фантастикой заниматься не стыдно – разве есть более достойный пример для подражания, чем космонавт?».