Самый лучший комсомолец. Том 6
Шрифт:
– В городах средь серой мглы…
– А неплохо! – прокомментировал я.
– Вторую неделю репетируют, – пожала плечами Вилка. – Не с улицы же набирали.
– Стараюсь ожидать худшего, – пояснил я. – Очень помогает: вся жизнь сливается в цепочку маленьких приятных сюрпризов.
– Посреди зеленых трав…
Помимо голоса, стали слышны балалайка, ритм-секция, аккордеон и клавиши.
– Для дискотек – милое дело, – заметила Виталина.
– Шаришь! – одобрил я.
Добрались до крайней правой двери, я открыл, получив в лицо заключительное:
–
– Очень хорошо! – похвалила расположившийся на сцене состав музыкальный руководитель в виде повязавшей на голову платочек и укутавшейся в шаль бабушки семидесяти лет, всю жизнь посвятившей воспитанию фольклорных кружков.
– Спасибо, Прасковья Федоровна, – поблагодарил ее за всех одетый в монашескую рясу с глубоким капюшоном, пышнобородый и вооруженный балалайкой фронтмен.
Помимо него, на сцене внимание притягивали еще двое: наряженный в костюм медведя «шоумен» и одетый в косоворотку, шаровары, лапти и солнечные очки (для контраста) клавишник. Все, кроме «шоумена», закончили Гнесино этим летом. «Медведь» поначалу немного грустил – со своим потенциалом и кучей положительных характеристик от преподавателей метил прямо в «Березку», но не сложилось. Теперь доволен – программа «бомбовая», и ребята уверены в как минимум Всесоюзном успехе.
– Здравствуйте, товарищи! – привлек я к себе внимание.
Товарищи поздоровались в ответ, музыкальный руководитель коротко отчиталась о делах – идут отлично.
– У меня для вас преприятнейшее известие! – возвестил я.
– К нам едет ревизор? – не удержался клавишник.
– Там было «пренеприятнейшее»! – поправил его фронтмен.
– Разве? – удивился тот.
– И у этого человека – красный диплом, – возмущенно шепнула мне Вилка.
– Не по литературе же, – заступился я за музыканта и заявил. – В общем – послезавтра в Хрущевск приезжает Джон Леннон.
– Тот самый? – ахнул «медведь», заслонив лапами улыбающийся клыкастый рот.
– Тот самый! – подтвердил я. – Посему ваша премьера немного переносится вперед – через три дня будем снимать телеконцерт. Джона в зрительный зал я организую – считай, благословит в большое плавание, будет проще за Занавес вас отправить.
На уровне экзотики хотя бы, в камерные залы.
Музыканты побледнели, а Прасковья Федоровна смущенно спросила:
– А кто такой Жон Леннон? Француз?
Музыканты зафыркали.
– Англичанин, – объяснил я. – Один из ключевых деятелей рок-сцены. Группа «Битлз».
– Т-ю-ю! – потеряла она интерес. – У нас тут, слава богу, не рок, а эклектика на фольклорную тематику. Чего стоим, мальчики? – принялась строить музыкантов. – Занимаем рабочие места. Нам бы на месте порепетировать, – выкатила распоряжение и мне.
– Павильон свободен, можно хоть сейчас, – кивнул я.
– Сейчас уже не пойдем, весь день репетировали. Завтра, а то Федька глотку сорвет.
– Можно мне на телеконцерте без этого? – оттянул клавишник ворот косоворотки. – Стыдно – сам Леннон придет, а я – вот так! Да еще и «эклектика»! – пригорюнился.
– Ишь ты как заговорил! – возмутилась Прасковья Федоровна. – Англичанишка приехал – все, родная культура пережитком кажется? Нигде своей культуры не стесняются, зато у нас плюются ходят! Низкий поклон Советской власти за то, что угаснуть не дает – остались бы одни обезьяны волосатые!
– Кому репертуар и шоу-элементы не нравятся – не стесняемся писать «по собственному желанию», – пожал я плечами. – Прасковья Федоровна, я вижу, что проект в надежных руках. До свидания.
– Беги, Сереженька, да на Стёпку не серчай, – с улыбкой кивнула мне руководитель. – Он бурчит, да больше всех старается.
– Не шарит просто, – улыбнулся я в ответ. – Молодой, неопытный.
– А сам-то? – донеслось со сцены обиженное бурчание.
– Молчи, охальник! – одернула его Прасковья Федоровна, и мы с Виталиной отправились дальше – та еще программка у товарища интуриста будет!
Глава 2
Проснувшись ранним утром следующего дня, решил, что нужно поделиться новостью с Олей – она же мне не простит, если не. Оля в свою очередь поделится со всей школой – она-то на уроки ходит, а не как некоторые – и тогда не простят уже ребята. Дед велел возглавлять непобеждаемое, поэтому позвонил на квартиру директору, попросив после уроков собрать старшеклассников (все не влезут) в актовом зале.
Забавно, но к этому моменту количество живущих под подпиской граждан Хрущевска практически удвоилось, и это не моя заслуга – просто КГБ решило под шумок проверить некоторых товарищей на надежность.
Леннон – Ленноном, а текучку никто не отменял, поэтому, позавтракав и одевшись, мы с Виталиной поехали на студию, в административное здание, принимать первый в истории телеканала «Восток» оригинальный репортаж «с местности».
В кабинете типа конференц-зала, оснащенным экраном и проектором, нас уже ждали двое модных молодых людей: усатые, с прическами типа каре, в джинсах и свитерах с оленями. Репортер и оператор, авторы репортажа, гордые обладатели красных дипломов.
– Доброе! – поприветствовал я их. – Михаил, – пожал руку репортеру. – Артем, – пожал и оператору.
– Утро, Серега! – откликнулся первый.
– Привет! – подавив невовремя вылезший зевок, буркнул оператор.
– Сейчас главного подождем и начнем, – анонсировал я им и сел за стол. – Далеко ездили?
– Рядом тут – от Комсомольска-на-Амуре двадцать минут узкоколейкой, – ответил Михаил.
Немножко выпендривается, но это ничего, это созидательными порывами продиктовано.
– Про узкоколейку?
– Немного про узкоколейку и фельдшера, – кивнул оператор. – Так сказать, по площадям.
– «По площадям» нам Никита Сергеевич завещал, – одобрил я.
В дверь без стука (потому что начальство) вошел Борис Николаевич Полевой. Журналисты вытянулись по струнке, я ограничился рукопожатием из положения «сидя».
– Ну что, проверим вас на следование высоким стандартам Советской журналистики? – после приветственной части улыбнулся молодым дарованиям Полевой.
– Не подведем! – уверенно заявил репортер.