Самый лучший учебник журналистики. Кисло-сладкая книга о деньгах, тщеславии и президенте
Шрифт:
Ведущий упал в обморок.
Я мог бы круглосуточно описывать вам, как мне было бы хорошо, если бы не было гостей.
Однако это будет лукавством.
Именно уровень гостей сейчас и определяет престиж и рейтинг СМИ.
Поэтому нам необходимо посмотреть на гостей с другой стороны, обсудив реальные проблемы, которые вокруг них возникают, а также вопрос, как выйти из некоторых непростых ситуаций.
Конечно, все журналисты гении, но я уже писал, что аудитория давно выучила наизусть все, что эти гении могут сказать. Поэтому существование гостей благоприятно хотя бы с той точки зрения, что аудитория отвлекается на гостя и идет линчевать надоевшего ведущего не сегодня, а через пару дней.
На фоне неготовности гостя к эфиру ведущий кажется паинькой.
Поэтому забудем о собственной гениальности и потанцуем вокруг гостя.
Танцы начинаются с его прихода.
У нас на станции есть правило: когда приходит гость, его встречает ведущий и лично разговаривает с ним минут десять.
Подчеркиваю, лично!
Это правило мне крайне не нравится. Сейчас, когда я пишу эти строки, я уже далеко не мальчик. Когда выйдет эта книга, мне будет все сто.
Должен ли я, в таком почтенном возрасте, увенчанный лаврами, званиями, почетными медалями и поцелуями, с улыбкой встречать какого-нибудь пацана и угодливо предлагать ему чаю?
Не лучше ли будет, если его встретят референты, а я царственно войду в студию за минуту до эфира и милостиво кивну гостю головой?
Гость встанет навытяжку, споет гимн и возьмет у меня автограф. И может быть, после этого я с ним поговорю в эфире.
Не лучше. И я объясню почему.
Гость приходит с улицы, где занимался черт знает чем. Он должен поговорить с вами на конкретную тему в конкретный отрезок времени.
Гость может прийти к вам после джакузи с двумя девицами и лепестками роз либо с горячего заседания какого-то парламентского комитета.
Гость может, но не обязан специально готовиться к эфиру. Раз он приглашен, значит, это нужно вам. И обязанность его, лишь прийти вовремя. Остальное должны сделать вы.
Поэтому я вхожу в гостевую комнату, сияя широкой улыбкой, трясу гостю руку и говорю, что его визит – это праздник не только для меня, но для всей моей семьи, включая мотоциклиста моей дочери. Конечно, это ложь, потому что о существовании этого гостя знает только моя теща, и именно она поручила мне удушить его кабелем от микрофона, как только я его увижу, за последнюю модернизацию пенсионного закона.
Гость вздрагивает. Он слышал о моей необычной манере вести эфиры. Он пытался у главного редактора выбить другого ведущего. Но у нас правило: гости ведущего не выбирают. Увидев меня, гость раздумывал – не выпрыгнуть ли ему сразу в окно, однако его сбили с толку моя улыбка и предложение кофе.
Я усаживаю гостя в кресло и перехожу к следующей ступени охмурежа.
Вначале я заверяю, что радиослушатели прислали много вопросов к этому эфиру (ложь), что очень много вопросов возникло и у меня (у меня один вопрос: когда он уйдет?!); однако, прежде всего, я хочу узнать, какие вопросы хотел бы поднять сам гость?
И вот это, последнее, – чистая правда.
Вы не знаете, где был гость до эфира. Вы не знаете, какие аспекты сегодняшней темы его интересуют. Конечно, вы выстроили свою схему передачи, нахватав тезисов из Интернета. Но, согласитесь, насколько богаче станет программа, если вы согласуете ее течение, взяв за основу желание гостя.
Гость никогда не предложит обсуждать то, в чем он плохо разбирается.
Когда гость скажет, что ему все равно, что обсуждать, пропустите эту фразу мимо ушей – продолжайте выяснять, что интересно гостю, не торопясь навязывать ему свою схему.
Навязанная схема будет мертва, и передача проиграет. Если же вы дадите говорить гостю о том, что для него важно, – успех обеспечен.
Я еще раз хотел бы акцентировать внимание на необходимости говорить то, что знаешь и любишь, и никогда не отступать от этого правила.
И вот пример на эту тему.
Известная журналистка Юлия Латынина ведет авторскую передачу в нашем эфире. Она тонкий знаток российского Кавказа, знает все тейпы и легко называет труднопроизносимые фамилии полевых командиров. А еще она легко ориентируется в интригах власти и в людях, которые рулят спецслужбами. Про ФСБ она рассказывает в лицах, как будто с пистолетом стояла за шторой в том самом кабинете, где принимались самые секретные решения.
Однажды она в деталях рассказывала, как в Ингушетии люди в масках поймали двух братьев Махачевых, идущих по улице за сигаретами. Поскольку уже был вечер, настоящие бандиты, устроившие до этого взрыв на улице, куда-то убежали, а братья были небриты, то их сразу схватили и обвинили в терроризме. Одного брата убили сразу на улице возле киоска с сигаретами, а другому отбили почки. И где он сейчас, неизвестно. Мать Махачевых хотела жаловаться, но к ней заехали те же люди в масках и потребовали, чтобы она молчала, иначе они сожгут ее дом.
Однако, об этом я уже писал, некоторым слушателям все равно, о чем говорит ведущий. И ровно в этот момент в эфир Юлии позвонил настойчивый слушатель, который потребовал объяснить, в чем разница между Обамой и Хилари Клинтон.
– Так что вы можете сказать про Обаму и Хилари? – требовал настойчивый слушатель. – В чем между ними разница?
– Я не знаю, в чем разница, – ответила Юлия. – Но я знаю, что между ними общего. Они оба ничего не знают о том, что есть братья Махачевы и что у них большие проблемы.
И продолжила свой рассказ об издевательствах над мирным населением в Ингушетии.
Слушатель обиделся и написал мейл Алексею Венедиктову. В нем он назвал себя «заслуженным слушателем», обвинил Латынину в некомпетентности и в том, что она игнорировала его вопрос. Письмо было разухабистым по стилю, от него веяло хорошим сытным обедом с зубочисткой в зубах.
Венедиктов, прочитав письмо, немедленно нажал на компьютере Delete, и вывесил приказ, в котором предложил всем ведущим несколько раз во время передачи напоминать темы, на которые принимаются звонки в данном эфире. А тех, кто звонит не по теме, он приказывает гнать вон.