Самый опасный человек Японии
Шрифт:
Дошло до того, что в 1939, юбилейном, году срочно изыскали самую лучшую бумагу, чтобы напечатать его очередной фундаментальный труд «2600 лет японской истории».
3. Доклад об обезьянах Маньчжурии
Рассказ закончился. Они снова были в комнате казённого домика директора самой престижной школы Японии. И тесные стены из тонкой фанеры, заклеенные выцветшими обоями и загроможденные книжными шкафами, казались теперь совсем хрупкими.
– Мне только одно непонятно, – произнёс Кимитакэ. – Как такой великий человек вообще может поместиться даже
– Слона мы по случаю военного времени обеспечить не можем. К тому же выступление – не главное. Он собирается основать свою собственную, особенную школу разведчиков.
– А у нас что, – осторожно осведомился Кимитакэ, – неужели не было такой школы?
– Была, но выпускники были так себе, – адмирал невольно поморщился. – И мало их было. Приходилось использовать всяких странных добровольцев, к нам даже из «Общества чёрного дракона» приходили, но и от них толку было мало.
– Но почему? Неужели для таких патриотов есть что-то невозможное.
– Там все беды и были от патриотизма. Понимаешь, в разведчики идут такие отбитые патриоты, что не было никакой возможности даже толком научить их языкам. Даже письменный перевод им едва давался.
– Но зачем обязательно знать язык? Наши разведчики могли маскироваться, например, под купцов или монахов. Раз они не могли скрыть японское происхождение, почему бы им не скрыть связи с японской армией?
– Хорошо думаешь, – заметил адмирал. – В правильном направлении. Если и дальше будешь думать, у тебя появится шанс попасть на обучение к Окаве Сюмэю.
– Думаете, я там буду полезен?
– Я думаю, ты неплохо проведёшь там время – а я всегда за это.
– Только вы сперва расскажите, что было не так с разведкой.
– Мы прекрасно понимали, что под корейца замаскироваться сложно – у японцев даже лицо другой формы. Поэтому легенда всегда была под японца. Но без знания языка было непросто вести работу даже с местными агентами. Ты, я думаю, догадываешься, что шпиону не обязательно чисто говорить на языке – достаточно хорошо воспринимать его на слух. Но если он смог этим овладеть, получать информацию становится невероятно просто. Когда до человека доходит, что иностранец способен понять, что он говорит, – этот человек становится всё равно что голый. А вопрос как бы невзначай на родном для человека языке и вовсе пронзает его не хуже короткого меча. Он понимает, что укрыться некуда, что его видят насквозь. И ему остаётся только смириться и сотрудничать.
– Неужели Гакусюин привлёк его только потому, что наши выпускники хороши в европейских языках? Мы же не собираемся вести разведку в Европе.
– Вести разведку вы будете там, куда пошлют. А что касается условий приёма – это не Гакусюин, туда будут брать действительно лучших. В том числе иностранцев. Мы вот освободили какое-то количество колоний – и нам нужны теперь местные кадры, которые будут проводить прояпонскую политику. Потому что, как ты сам понимаешь, европейцы тут не годятся, даже если они каким-то чудом наловчились в местном языке. Китайцы, малайцы, вьетнамцы и камбоджийцы – станут ещё и японцами. Примерно то же самое, что уже проделано на Тайване. Тебе это может быть знакомо, ведь твой дед осваивал
– Ну, моему деду было проще. Русские ушли вместе с армией, айну было немного. Он вообще планировал перебить всех этих айну, когда поселенцев накопится достаточное количество. Всё равно они не азиаты.
– Метод твоего дедушки тут не подходит – китайцев и малайцев слишком много. Придётся перетягивать их на нашу сторону.
– И это хотят поручить – мне? Да эти китайцы со смеху помрут, когда увидят моё тщедушное тело.
– Нет. Ты можешь быть интересен своими успехами в древнем искусстве боевой каллиграфии. Мне вот доложили, – на этом месте лицо учителя стало очень загадочным, – что ты недурно сражаешься кистью. Даже выиграл несколько боёв. И это было не сочинение непристойных танка, совсем нет. Это была древняя магия Знака.
– Это только слухи, – заверил Кимитакэ директора школы и всё равно ощутил, что уши предательски покраснели.
– Скажи, а ты не знаешь случайно других ребят, которые таким увлекаются? – вдруг спросил адмирал. – Ты мог их встречать в кружке или на подпольных каллиграфических боях. Я уверен, что среди простонародья есть пара толковых мальчишек.
– Иногда мне кажется, что у нас во всей стране остался только один подлинный знаток каллиграфической магии, – заметил Кимитакэ. – И это, к сожалению, я. А ведь это древнее искусство достойно лучшего.
– Можешь быть спокоен, таких немало, – заявил адмирал. – Вы просто очень хорошо прячетесь. А среди китайцев их наверняка сотни и тысячи. Прячутся, хитрецы, среди гор где-нибудь в Сычуани. А что, если их американцы завербуют? Или, что ещё хуже, они сами завербуются в коммунисты? Ты лучше меня знаешь, что они могут устроить против нашей героической армии. Нам и так от тунгусских шаманов в Маньчжурии несладко, а тут ещё начнётся магия Высокой Культуры… В наше время всё, что может быть использовано как оружие, должно быть поставлено на службу государству, вот так!
– Я был бы, конечно, счастлив погибнуть в бою.
– А вот я бы не был. Не хотелось бы терять такого толкового ученика в простой пехотной стычке.
– Но кто-то же должен воевать!
– Можешь не беспокоиться, у государства и так достаточно пригодных по здоровью деревенских призывников, которые погибнут не только героически, но и с большей пользой. От ребят вроде тебя требуется другое – усердная учёба. Всё дело в том, что господин Окава Сюмэй собирается открыть не просто школу разведчиков, а нечто наподобие древних школ ниндзя, по заветам синоби, соединённым с новейшими достижениями точных наук. Он хочет готовить разведчиков-магов, разведчиков со сверхспособностями. И ему нужны ребята вроде тебя, которые умеют что-то необычное. Что-то, что приведёт врагов в недоумение… Скажи, что ты об этом всём думаешь?
– Я всегда мечтаю о великом, – ответил Кимитакэ. – О прекрасном всё мечтаю я.
Адмирал помолчал, подумал, поизучал опустевшую бутылку. Потом поставил её на пол и констатировал:
– Я склонен думать, что вы сработаетесь с Сюмэй-сэнсэем. Ему вот такие нужны!
Кимитакэ перевёл дыхание и произнёс:
– Меня несколько смущает…
– Что такое? Боишься, что вьетнамцы покусают?
– Я читал некоторые сочинения Окавы Сюмэя.
– Зря ты это делал. Впрочем, не важно. И что?