Самый опасный человек Японии
Шрифт:
Юкио отпустил приятеля и смело зашагал в сторону комиссии.
Пока он шёл, Кимитакэ успел подумать о многом. О том, что он и староста как раз в той половине класса, у которых нет дворянского титула. О полицейском, который допрашивал его насчёт загадочной гибели дедушки. О войне, которая идёт уже несколько лет и пропитала сам воздух, как соль пропитывает воздух у моря. Об обезьянах далёкой Маньчжурии.
Ну и о том, что родина в опасности, само собой.
И ещё о том, что он понятия не имеет, про что будут задавать вопросы.
В этом отношении экзамен был до ужаса похож на саму жизнь.
– А почему вас двое? – нарушил молчание заместитель директора. – Сказано же: по одному заходить.
– В силу особых обстоятельств, – отозвался Юкио, – некоторые особенно талантливые ученики нашей школы весьма ценны для государства. Разумеется, враги были бы очень рады им как-то навредить, желательно насмерть. Поэтому к таким учащимся приставлен телохранитель из числа других, бесполезных учащихся. Чтобы с ними ничего не вышло.
– Не думаю, что тот, кого ты притащил, способен тебя защитить, – произнёс заместитель директора и бросил на Кимитакэ такой презрительный взгляд, что чуть не прожёг в нём дырку.
– Совершенно верно, – ответил Юкио. – Это я его защищаю.
– И кто тебя на это уполномочил?
– Название Стальная Хризантема вам о чём-нибудь говорит?
Члены комиссии переглянулись. Не очень ясно, к какому выводу они пришли, но заместитель директора прекратил свои расспросы.
– Ваше имя, – скомандовал генерал, открывая новую страницу в блокноте.
– Сатотакэ Юкио, – ответил Юкио, сложив руки за спиной. – Сатотакэ пишется теми же иероглифами, которые в китайском чтении звучат: РИ-ДЗЭН. Полагаю, вы легко их определите.
– Странные знаки, – заметил военный. – Если у вас в семье и правда имя в фамилию перешло, то имя «Сатотакэ» так не пишется.
– Возможно, моя фамилия произошла не от имени, – ответил Юкио. – Возможно, это какое-то прозвище или искаженное иноземное слово. Например, латинское слово Legion, они могли узнать его от миссионеров-католиков. Японец, скорее всего, произнесёт его как «ридзэн». А иероглифы уже потом подобрали.
– И с чего бы миссионерам-католикам называть кого-то Легионом?
– Они имели в виду, что «Легион имя мне, потому что нас много».
Окава Сюмэй заулыбался и повернулся к военному.
– Он хорош, – произнёс профессор. – Европейскую классику знает. Запишите это.
Генерал записал, а потом спросил:
– Какими языками вы владеете.
– Japanese, – ответил Юкио. – Fluently.
– Почему вы считаете, что подходите для особой школы переводчиков?
Вместо ответа Сатотакэ принялся стаскивать с себя чёрный френч школьной формы. Под френчем не оказалось ни рубашки, ни нижней майки. И прежде чем члены комиссии успели сообразить, что вообще происходит, френч полетел на пол, а обнажённый до пояса Юкио уже подскочил к столику и схватил канцелярский нож прямо у них из-под носа.
– Я так считаю, что вам придётся меня взять, – всё таким же невозмутимо-холодным голосом произнёс он. – Потому что если вы меня не возьмёте, я выпущу себе кишки прямо вам на стол. Это вызовет смерть для меня и огромный скандал для вас с Министерством образования. А вам проблемы не нужны. Вам ученики нужны, а не проблемы.
Кимитакэ успел заметить, что тело у его друга такое же точёное, не сильное, но изящное, с безукоризненной осанкой и с неплохим мышечным корсетом. Конечно, не античная статуя – скорее, европеец под воздействием японского искусства, который рисует изысканную обнажёнку для столичных эстетов. Какой-нибудь Обри Бёрдслей.
А ещё заметил, как нестерпимо ярко горит солнце на лезвии занесённого канцелярского ножа.
Потом тишина закончилась.
– Превосходно! – воскликнул генерал. – То, что надо! Вот это самоотдача, вот это страсть! Молодой человек, мы вас берём! Пишите приглашение! Такие нам нужны! Такие нам нужны.
Юкио поклонился комиссии – так низко, что чуть не угодил краем волос в чернильницу. И зашагал обратно. По дороге он поднял куртку и снова в неё забрался.
Тем временем Окава Сюмэй уже отложил кисточку и поднял готовое приглашение.
– А бумагу возьмёте?
– А вы меня без бумаги не возьмёте?
Самый опасный человек Японии горестно вздохнул:
– Взять-то возьмём, – сказал он. – Проблемы просто будут. Вдруг кто-то жалобу напишет: почему какого-то Сатотакэ приняли, хотя приглашения при себе не было? Это ты на Стальную Хризантему работаешь, а мы, к сожалению, на правительство.
– Разумеется, – произнёс Юкио. Но приглашение забрал. Потом отошёл к выходу, где был прислонён его зонтик. Снова сложил руки на зонтике и принялся ждать.
Теперь шёл Кимитакэ. И с каждым шагом пол казался ему всё более хлипким. Казалось, сейчас он провалится – вниз, в подпол, в смертоносное смердящее болото…
– Это Котака, – пояснил заместитель директора. – Лучший ученик в выпускном классе.
– Кимитакэ, – поправил его школьник.
– Что?
– Моё имя читается: Кимитакэ.
– Что ты о себе возомнил? Думаешь, я иероглифов не знаю.
Генерал воспринял это спокойней. Полез куда-то за спину и достал громадный том в синей обложке. Сперва заглянул в указатель ключей, потом перелистнул на нужную страницу и хмыкнул.
– Действительно, в именах это читается «Кимитакэ». Имя помечено как редкое. Желаете посмотреть?
– Я доверяю вам безусловно, – торопливо заговорил заместитель директора. – Просто не знал, что есть и такие иероглифы. Прошу простить моё невежество.
– Для «Розы» тоже есть иероглиф, только им никто давно не пользуется, – назидательно произнёс генерал. Он захлопнул словарь и опять обратился к школьнику: – Не беспокойся, если тебе кажется, что ты в чём-то подходишь не до конца. Нам нужны разные люди.