«Самый полный STOP!!!»
Шрифт:
Вышли в Балтику, и как-то ко мне на вахту поднимается капитан. Я молчу. Он первый заговорил: «Вот ведь жалость какая. Негодяй шипчандлер, не успел собрать заказ. Обломились люди. Не состоялась затарка. Очень жаль».
– Вот сука, - думаю - сам же всё сделал, а теперь на шипа валит. Взял бы и заранее запретил закупку алкоголя своей властью. Так ведь нет, побоялся, а теперь выкручивается. Народ тебе этого не простит.
И точно, все как сговорились. На пароходе началась повальная пьянка. Да не просто пьянка, а пьяный беспредел какой-то. Через всю Балтику шёл пьяный пароход. Вахта ещё кое-как держалась, а внизу был сплошной загул. Даже повариха нажралась до «зелёных соплей» и готовила такую бурду, что всё шло за борт. Наука так та просто вся ползала на карачках. Палубная команда забила «болт» на работу и старпома тоже. Сам же старпом нажрался с горя и от обиды и выходил на вахту просто никакой. Но у него ведь есть четвёртый помощник. Он-то за старпома и стоял. Ори, не ори, а весь экипаж не уволишь. А пароход кому-то нужно довести до дома. Не знаю, почему бухали другие, а я так нажрался после вахты из мести говнюку-капитану. Он-то думал, нам нечего будет
Как в песенке поётся:
Кто весел - тот смеётся,
Кто хочет - тот напьётся,
Кто выпил - тот ещё найдёт!
Как бы там ни было, а домой мы дошли благополучно. Взяли на рейде лоцмана и поспешили в порт. А встать мы должны были в Военной гавани, на южном берегу залива. Наше руководство, вроде как, заключило договор о нашей стоянке там. Тем более там уже был ошвартован другой наш пароход. Вот к нему-то мы и должны были встать бортом.
Идём, значит. Сладкое томление ощущается от близкой встречи с родными. Полгода ведь не были. Идём. А дело было как раз на праздник. Нерабочий день. Поворачиваем направо и входим в узенький фарватер Военной гавани. Запрашиваем пост слежения «добро» на вход. А нам отвечают: «Вход запрещён, поворачивайте обратно».
– Помилуйте! Как же это?
– думаем - А ну-ка, запросите диспетчера гавани.
Диспетчер тоже даёт нам отбой. Нету, мол, на вас разрешения Мотайте туда, откуда пришли. На рейд значит. А гавань, вот она. И причал виден, и люди на нём толпятся. Да и развернуться на узком фарватере невозможно.
– Дайте хоть войти в гавань для разворота.
– Ладно, но сразу назад.
Вошли в гавань, отдали якорь посредине и начали разворот. Но только не спеша. А в это время лихорадочно идёт поиск решения создавшейся проблемы. Видать про нас забыли в предпраздничной суете. А сегодня вообще выходной, никого не найдёшь. Пока то да сё, решили на шлюпке высадить хотя бы науку. Ну не тащить же их обратно на рейд. Тем более, что граница у нас уже была открыта заранее. Диспетчер орёт, чтоб уходили, а мы вроде как зацепились якорем за чужую цепь на дне. Освобождение якоря от цепей - процедура долгая. Он, зараза, связался с оперативным дежурным базы и настучал на нас. Работа у него такая. Тот на нас тоже «полкана» спустил. Несанкционированное проникновение на военный объект, мол. И что нас ожидают крупные неприятности.
– Да, да - говорим - товарищи военные. Мы извиняемся. Сейчас уйдём. Только вот распутаемся.
А сами обзваниваем наше начальство. У военных переполох начался. Они вышли на оперативного тыла. А тот категорически приказывает выгнать нарушителей вон. И смотрим, мчится к нам на всех парах маленький рейдовый тральщик. С пушкой даже, расчехлили для острастки. Упёрся нам в борт носом, и типа того, щас стрельну! Бойтесь его все!
Но тут кое-что начало проясняться. Наш начальник флота подсуетился. Подняли с постели аж самого командира Военно-морской базы. И он сжалился над нами, отдав команду впустить нас. Пока по инстанции приказ спустили до диспетчера гавани, прошло много времени. Короче, швартовались мы уже далеко за полночь. Многие встречающие уже уехали, а кто остался, дремали на соседнем пароходе. Правда, их разбудил этот самый тральщик. Мало того, что он упёрся в наш борт носом, он ещё на всю гавань стал орать по внешнему громкоговорителю всякие обидные слова. Яко бы мы злостные нарушители и нам надлежит немедленно покинуть территорию военного объекта, а не то будут приняты силовые меры к нашему выдворению, вплоть до применения оружия. Страшно, аж жуть! Ну не будут же они стрелять по своим, в самом деле? А толкаться с нами бесполезно. Как таракану против ботинка.
В конце концов, всё устаканилось, и встречающие, самые стойкие, хлынули на борт. Улыбки, смех, поцелуи, слёзы радости. Разбрелись по каютам, а там уж кто как. Где-то рюмки брякают и песни поют, а где-то кровати скрипят. Прибежал к нашему капитану летёха, командир тральщика и требует его на разборку к оперативному дежурному базы. А капитану это надо? У него в каюте уже пир горой.
– Ты, - говорит - лейтенант, не кипятись. Сейчас уладим конфликт. А пока выпей за возвращение доблестной российской науки в родной порт. Лейтенант выпил, но не отступился. Тогда капитан ему сказал: «Видишь ли, у меня случился тяжёлый сердечный приступ, и я лежу сейчас при смерти. А ты хочешь старого больного человека тащить среди ночи чёрт те куда. Забирай моего вахтенного помощника с судовым журналом и выполняй приказ». Летёха покочевряжился немного и пошёл переговорить по радио с оперативным. Тот дал «добро». А вахтенным помощником оказался как раз я. Взял я в охапку судовой журнал и спустился на крошечную палубу рейдового тральщика. Дали полный ход и помчались на остров.
Там чуть ли не под конвоем отвели к оперативному. Привели в кабинет и военно-морские дядьки с большими звёздами на погонах стали сурово на меня наезжать. И чего они мне только ни наговорили. Перечислили все наши нарушения, обвиняли во всех смертных грехах. Называли номера каких-то, неведомых мне приказов, по которым выходило, что мы военные преступники и нас положено расстрелять из большой пушки. Но из уважения к российской науке и, благодаря их безграничной терпимости и гуманизму, мы остались в живых. Но, тем не менее, кара будет неотвратима, если я, как представитель нашей конторы не подпишу их протокол. А мне, по большому счёту, начхать на все их угрозы. Давайте подпишу. Я человек маленький, мне по фигу. Тем более работал я с военными и знаю как они любят гнать «пургу». Шума много, а толку мало. Вот суют они мне протокол с перечнем всех наших грехов, и я его не глядя, подписываю. А мне по хрену! Пишу: «Третий помощник капитана, название судна, фамилия и инициалы». Точка. Довольны? Что ещё надо? А им что ли не сказали, кто я по должности? Они-то думали, я и есть капитан. А тут всего-то третий помощник. А они распинались передо мной! Все хвосты пораспускали. Страху нагнали. А всё зря. Немного огорчились, конечно, но сразу смягчились. Они-то
– У меня там - говорю - капитан при смерти, команда пьяная, пароход без начальника остался. А ну, что произойдёт, а я тут дрыхну? Нет уж, доставьте до места изъятия.
Они заартачились. Сказали, что это не так просто добиться разрешения на отправку дежурного корабля. Но я не отступал и привёл статью из «устава» о вахтенной службе. А устав для военных - это святое. Два часа я хлебал у них кофе, пока они звонили и связывались по радио. И наконец-то пришло высочайшее разрешение снарядить для моей доставки назад дежурный корабль. На том самом маленьком тральщике меня и доставили к борту. Доложился я капитану и рухнул на диванчик в родной каюте.
Челноки
Союз развалился и в новой России не нашлось достаточно денег на науку. Многие научные конторы прекратили своё существование, а оставшиеся перешли на самофинансирование. Наша контора хоть и осталась государственной, но тоже еле волочила ноги от финансового голода. И чтобы совсем не загнуться, было принято решение отдать один из пароходов в аренду под коммерцию. А тогда как раз набирала силу турецкая эпопея. Челноки везли из Турции всё подряд. Много научных судов было тогда приспособлено под перевозку челноков и их товаров. По всему Чёрному морю шныряли большие и малые суда, гружённые турецким ширпотребом. И для нашего научного лайнера нашёлся временный хозяин. Бизнесмен из Сибири взял его в аренду. Кое-как перевели научно-исследовательское судно под пассажирский класс и немного расчистили помещения от научного оборудования. Пароход довольно большой, может брать на борт до сотни пассажиров и трюма вместительные. Базой назначили город-курорт на южном берегу Крыма. А Украина уже стала независимой и, выходит, мы базировались на территории иностранного государства. Об удобствах экипажа, конечно, никто не думал. Выгнали всех из своих кают и загнали в низы, а многие просто перебрались в лаборатории или другие подсобные помещения. Я, например, перебрался в гидрографическую лабораторию. Там было просторно, но не было никаких удобств, и даже кровать пришлось мастерить из ящиков. Вообще-то я неплохо устроился впоследствии. Обжился, а за сданную каюту получал по 50 долларов в рейс. Там, кроме основной зарплаты, каждый зарабатывал, как мог. На погрузке товаров, на оказании разного рода услуг пассажирам. Обслуга естественно не стеснялась брать и даже выпрашивать чаевые. Кое-кто возил свой товар и сбывал его барыгам на городском рынке. Но в основном приходилось вкалывать до изнеможения. Кроме основной работы и несения вахт, приходилось работать на погрузке в трюмах так, что на сон оставалось 3 - 4 часа. Платили, правда неплохо, и вместе с основной зарплатой получалась весьма приличная сумма. По тем временам, конечно. Отдохнуть удавалось только если выпадала длительная стоянка в Крыму. Экипаж менялся через шесть месяцев, но были и такие, кто выдерживал год и больше. Я попал туда с осени, когда в Крыму мёртвый сезон. Туристов нет, прибылей нет, наступает унылая и нищая зима, когда человек со ста долларами в кармане кажется миллионером и в городе для него открыты все двери. А тут мы со своей внушительной зарплатой. И каждый жаждет отдохнуть после ломовой работы. И уж как отдыхали! Редко, но метко. И чего только не было. Обменяв доллары на местные «фантики», отрывались в кабаках с туго набитыми карманами. И это не метафора. Ведь обменный курс был такой, что купоны тугими пачками приходилось распихивать по карманам. В кошелёк не помещались. А цены зимой сильно снижались. Вот мы и куролесили от души. А чего же не оттянуться? Великолепные массандровские вина продавались за гроши. Фруктов горы, закуска дешёвая. Именно тогда я попробовал и понял вкус настоящих вин. До этого я, оказывается, пил просто бурду. А тут прямо с завода покупали коллекционные вина. Да что там дорогие вина. Кто бы мог подумать, что простой портвейн «Кавказ», который мы курсантами хлебали в раздевалке мореходки, оказался не просто борматухой, а очень вкусным и ароматным напитком. Всяко было. И благородную Массандру закусывали копчёной скумбрией с горячим батоном, и турецких устриц запивали «Абсолютом».
Но наши невинные попойки не шли ни в какое сравнение с пьяными вакханалиями наших пассажиров. Такие иногда попадались хамы, просто караул кричи. Денег у них, видите ли, полные карманы и значит все нормы приличия им по-фигу. Перед Стамбулом они вели себя ещё более-менее спокойно. А после погрузки купленного товара в трюма, начинали изгаляться. Нажирались как свиньи в судовом баре, блевали где попало, устраивали безобразные дебоши, приставали и оскорбляли обслугу. Один такой разгулялся не на шутку. А одна пассажирка сделала ему замечание. Ему, естественно, ударило в голову, и он, расставив пальцы рогульками, наехал на тётку.
– Ты чё буровишь, корова! Да ты хоть знаешь на кого вякаешь? Я Сёма! Меня пол-Ростова знает. У меня товара две фуры загружено. Так что ты закрой пасть, а не то, я тя щас урою!
Тётка встала и ушла без слов из бара, а этот мордоворот продолжал бахвалиться в кругу своих собутыльников. А когда пришли из Стамбула, и началась выгрузка, тётку эту встречали несколько крепких серьёзных ребят в спортивных костюмах и кожаных куртках. Они выволокли Сёму к трапу, поставили на карачки, и заставили громко, на весь причал, извиняться за оскорбления, нанесённые в пьяном виде женщине. А как потом выяснилось, он ещё заплатил ей моральный ущерб, оплатил работу этих самых ребят и больше на нашем пароходе не ходил. Были, конечно, и приличные пассажиры. Не все же толстосумы - хамы. Некоторые ездили с нами не первый раз и с ними даже завязывались дружеские отношения. По сути, они ведь тоже были на работе, челночным бизнесом зарабатывали себе на хлеб с маслом, ну и на чёрную икру тоже.