Самый старший лейтенант. Разведгруппа из будущего
Шрифт:
Из окопчика торчала едва заметная каска.
— Ты как с офицером разговариваешь? — удивилась Катрин. — Не видишь — штабной переводчик немцев прослушивать идет.
— Виноват, — боец, удивившись больше не переводчику, а женскому голосу, поднялся с четверенек и выбрался из своей норки. Оказался почти гигантом — ростом аж с собственную винтовку. — Проходу нету, товарищи охвицеры. Саперы там труждуют.
— Мины снимают? — догадался Женька.
— Мож снимають, мож ставят. Не докладали. Велено усих заворотить.
— Понятно. Ответственный у тебя пост. Как звать? — серьезно спросила Катрин.
— Красноармеец Торчок Павло Захарович.
С бугорка впереди заработал МГ. Павло Захарович Торчок шустро нырнул в окопчик. Опергруппа растянулась на колкой
— Эй, Торчок, ты тут бди. Мы отойдем, пока все немцы не проснулись.
— Отож и я говорю, — отозвалось из недр земли.
Женька, придерживая автомат, полз за начальницей. Немецкие пулеметчики успокоились. Опергруппа рискнула встать и, пригибаясь, спустилась в ложбину. Вдоль гребня спали люди, обхватив винтовки, сунув под головы вещмешки. Прижавшись спинами друг к другу, сопел расчет «максима».
— Земляков, а что ты скалишься? — поинтересовалась начальница. — Мы тут шляемся как беспризорная команда, а он скалится. Что смешного?
— Так этот Торчок забавный.
— Фамилия как фамилия. Рост крайне экономичный — самое оно для пехоты.
— Я же не над человеком веселюсь. Просто забавно.
— Забавно ему… Пропадешь ты без меня, Евгений. Разбаловали тебя. Ладно, Сан Саныч — он всегда мягкосердечием страдал. А я куда смотрела? Легкомысленный ты парень, Земляков. Поверхностный. Над бдительным бойцом потешаешься, над заслуженным полковником. Он бы тебя пристрелить не пристрелил, но зубы запросто мог посчитать. Маузер — увесистая штука. Думаешь, он хам, самодур и скотина? Так я даже спорить не буду. Пусть подчиненные его судят. Только психовал он, потому что их замполит вместе с переводчиком подорвался сегодня. Спешили, срезали по прямой дороге. От «Виллиса» только задний мост остался. Тоже, наверное, погибшие думали — не повезло им с командиром. Комбриг их конник устаревший, замшелый, крикун дурной и вообще отрыжка буйного революционного прошлого. Может, и верно. Только их теперь по частям собрали да уже закопали, а полковник живой. Знает, где орать, а где в обход ехать. Ты видел, что у него маузер именной?
— Откуда? Мне тогда, честно говоря, все равно было. Выходит, с Гражданской мужик?
— Именно, мужик. Когда-то офицеров рубал, теперь сам погоны носит. Судьба. Дядька много чего пережил. И войну ту внутреннюю, ненужную, и всякие… очищения рядов. Нервные времена, они никого не красят. С ужасом представляю, какая сама буду, когда пятый десяток пойдет.
— Ну, ты скажешь. Полковник он же… веха истории. Ты-то современная.
— Потому что «прыгаю» бессчетно? Чудной ты, Женя. Я этого полковника, может, в 19-м видела. Молодым, лихим, веселым.
— Извини. Все забываю, что ты там тоже…
Начальница вздохнула:
— Одно в тебе хорошо, Женька. Глупое упрямство в тебе не гнездится. Так, просто глуповат. Может, выживешь…
Ночь воняла соляркой и гарью. Опергруппа присела на гребне откоса. Внизу, почти вплотную друг к другу, стояли три «тридцатьчетверки». Тесно было в эту ночь на Гераклейском плато. Дальше, у монастыря, войска совсем густо встали.
Канонада на западе усилилась. Кажется, там что-то начиналось. Вернее, продолжилось.
Части 2-й гвардейской и 51-й армий.
Выявление и уничтожение отдельных групп противника, оставшихся в городе. Перегруппировка войск, выдвижение к немецкому рубежу обороны.
Отдельная Приморская армия.
Подвоз боеприпасов и горючего. Замена передовых частей. Работа разведывательных групп и саперов. В остальном без изменений.
Соединения и части фронтового подчинения.
Боезапас артиллерии средних калибров, минометов и реактивных минометов доведен до 1,8–2 боекомплектов. На аэродромы доставлен резерв авиационного бензина.
Черноморский
Два катера 2-й БТКА, пользуясь темнотой, вошли в створ бухты Камышовая и атаковали противника. Торпедным залпом потоплен транспорт «Касса» и одна БДБ, повреждены лихтер и тральщик. Ответным огнем сторожевого корабля и полевой артиллерии оба катера потоплены.
1-я группа ПЛ. Без изменений.
2-я группа ПЛ. Отмечен проход к Севастополю крупного конвоя противника.
Корабельная группа «Севастополь». Сторожевой корабль «Шторм» артиллерийским огнем уничтожил скоростной катер противника. Линкор «Севастополь» и крейсер «Красный Крым» продолжают обстрел скоплений противника на берегу.
Корабельная группа «Ворошилов» — группа поворачивает к северу.
Противник.
Район полуострова Херсонес.
Угроза появления крупных кораблей русских вынуждает транспортные суда входить в саму бухту, в связи с чем возникает скученность и нарушается план посадки. Приказом начальника военно-морского района Крыма часть судов вновь выведена на рейд. На аэродроме «Херсонесский маяк» бомбами русских ночных бомбардировщиков повреждены три транспортных самолета. Еще один Ju-52 разбился при посадке. Согласно ранее утвержденному плану эвакуации армейская группа Беме обязана следовать на посадку в бухты Камышовая и Казачья, группа Райнгарта — бухты Круглая и Омега, на восточный берег бухты Камышовой. Приказ морского командования — срочно ускорить выход очередных транспортных конвоев из Констанцы.
Кажется, водителю успели порядком напинать.
— Помогите, товарищи, — хриплым от ярости голосом попросил капитан.
Женька и начальница уперлись в задний борт заглохшей «полуторки». Шепотом охая, навалились плечом незадачливый водитель и молчаливый автоматчик, сопровождавший разъяренного капитана. Сам капитан ухватился за руль через открытую дверь кабины. Грузовик неохотно свернул с дороги, перевалился через кювет.
— А если мина? — с опозданием поинтересовался Женька, держась за больное плечо.
— Да мне уже все до… — прохрипел капитан, не договорил, тяжело побежал по дороге. За ним, едва волоча от усталости сапоги, затрусил автоматчик.
— Чего встал? — рявкнула Катрин на водителя. — Смотри, до чего довел бедную «антилопу». Чтоб в пять минут завел, раздолбай.
Солдат сокрушенно закивал, полез под капот. Что он там рассмотрит в темноте, было непонятно.
— Ненавижу себя туристкой чувствовать… — Катрин осеклась.
Из тьмы, почти неслышно, появились машины. Впереди бежал человек, взмахивал слабо светящимся в темноте красным фонариком. Женька услышал его натужное дыхание, потом мимо, приглушенно урча, прополз «Студебеккер» с расчехленными направляющими. Оказывается, реактивные минометы иногда и заряженными ездят. Покачивались крепко уцепившиеся за станину бойцы расчета. Еще две «катюши», за ними грузовик, набитый молчащими людьми и снарядными ящиками, снова боевые машины реактивной артиллерии…
Когда дивизион прополз, Женька только и сказал:
— Ни хрена себе. Где они там развернутся?
— Настоящий «ни хрена» будет, когда они пальнут и удерут. Немцы ответят, а куда нам деваться? — озабоченно пробурчала Катрин. — Тут каждая ямка занята. Мы же не суслики.
— Пойдем к морякам, — сказал Женька. — Мы вроде свои, найдут местечко.
— Хм, может, и разумнее сейчас ближе к переднему краю быть. Там артиллерия аккуратнее работает, чтобы по своим не садануть.
Опергруппа повернула к переднему краю.
Полыхнул горизонт. Озарились оранжевыми сполохами склоны, спрятанная бронетехника, тени окопов и воронок, задрожали обрывки колючей проволоки. Все небо выло и свистело. Одновременно били три гвардейские минометные бригады, шесть гвардейских минометных полков, отдельные дивизионы. Сияло небо на западе. Казалось, там встает слишком близкое, сошедшее с ума солнце.