Самый темный час
Шрифт:
— Она вон там, — указал парень. Его голос разнесся по всему холлу.
— Спасибо, — кивнула я и направилась по длинному, довольно грязному коридору мимо множества погруженных в работу журналистов, которые барабанили по своим клавиатурам, печатая статьи об участившихся в последнее время кражах китайских колокольчиков с крылец домов и еще более волнующей проблеме парковки перед почтовым отделением.
Я нашла Ки-Ки в небольшом помещении в самом конце. Оказалось, что в том закутке стоит копировальный аппарат, и именно этим Ки-Ки и занималась: копировала какие-то документы.
— О
Хотя, судя по ее голосу, она была рада моему появлению.
— Пришла в гости. — Я присела на стул около факса.
— Это я вижу, — заметила Ки-Ки. Она очень серьезно относилась к своей роли журналистки. Ее длинные прямые светлые волосы были собраны на макушке и закреплены простым карандашом, а на одной из розовых щек виднелась пятно тонера. — Но почему ты не в отеле?
— День психического здоровья. По причине трупа, обнаруженного вчера на нашем заднем дворе.
Ки-Ки выронила стопку бумаги.
— О господи! — ахнула она. — Так это была ты? Я имею в виду, в колонке «Полицейский патруль» упоминали о вызове коронера на холмы, но кто-то предположил, что это место захоронения коренных американцев или типа того…
— О нет, — отозвалась я. — Если только коренные американцы в здешних краях не носили шпоры.
— Шпоры?
Ки-Ки потянулась за блокнотом, лежащим на краю ксерокса и вытащила карандаш из пучка на голове, позволив волосам рассыпаться по плечам. Из-за того, что Ки-Ки была альбиноской, она всегда старалась защищать свою кожу от солнца, даже когда работала внутри здания. Сегодняшний день не стал исключением. Несмотря на то, что на улице стояла жара, на ней были джинсы и коричневая, застегнутая на все пуговицы кофта.
С другой стороны, кондиционер в редакции работал на полную мощность. Я будто в холодильнике сидела.
— Давай дальше, — велела Ки-Ки, усевшись на край стола, на котором стоял факс.
Я так и сделала. Все ей выложила. Начиная с писем, которые нашел Балбес, и моей поездки к Клайву Клеммингсу и заканчивая его преждевременной кончиной. Я упомянула о книге дедушки Клайва, и Джессе, и исторически значимой роли, которую мой дом сыграл в его смерти. Я поведала Ки-Ки о Марии с Диего и их никчемных детях, о том, что портрет Джесса пропал из исторического общества, и о собственных подозрениях по поводу того, что найденный на моем заднем дворе скелет принадлежит именно ему.
Когда мой рассказ подошел к концу, Ки-Ки подняла глаза от блокнота и выпалила:
— Божечки, Саймон. Да из этого вышел бы лучший фильм недели.
— Ага, на канале «Лайфтайм», — согласилась я.
Ки-Ки ткнула в меня карандашом.
— Марию могла бы сыграть Тиффани-Амбер Тиссен!
— Так что, ты это напечатаешь? — поинтересовалась я.
— Черт, да! То есть, ну, тут же есть все. И романтика, и убийство, и интрига, и местный колорит. Очень жаль, что почти все участники событий мертвы уже сто лет или даже больше. И все же, если я смогу получить от коронера подтверждение тому, что ваш скелет принадлежит мужчине около двадцати… Есть какие-то мысли, как они
Я вспомнила о Балбесе с его лопатой.
— Ну, если они его застрелили — ну, знаешь, в голову, — сомневаюсь, что коронер сможет сказать об этом что-то конкретное. Все из-за корявой техники копания Брэда.
Ки-Ки посмотрела на меня.
— Хочешь, я одолжу тебе кофту?
Удивленная, я отрицательно покачала головой.
— Зачем?
— Ты дрожишь.
Я действительно дрожала, но не из-за холода.
— Все нормально, — отмахнулась я. — Слушай, Ки-Ки, очень важно, чтобы ты заставила их напечатать эту историю. И очень быстро. Например, завтра.
— О, я понимаю, — ответила она, теперь уже не отрываясь от блокнота. — По-моему, она очень хорошо будет смотреться рядом с некрологом доктора Клеммингса. Ну, знаешь, проект, над которым он работал, когда умер, все такое.
— Так что, статья выйдет завтра? Ты правда считаешь, что она выйдет завтра?
Ки-Ки пожала плечами.
— Ее не пустят в печать, пока не получат отчет коронера о теле. А на это может уйти несколько недель.
Недель? У меня не было этих недель. И хотя Ки-Ки об этом не подозревала, у нее их тоже не было.
Теперь моя дрожь стала неконтролируемой. Потому что до меня, конечно же, дошло, что я только что натворила: подвергла Ки-Ки той же опасности, что и Клайва Клеммингса. С Клайвом все было в порядке, пока Мария не подслушала, как тот надиктовывает на диктофон все, что я рассказала ему о Джессе. А через мгновение — быстрее, чем можно произнести «Призрак дома на холме», — у него случился обширный, вызванный паранормальными силами сердечный приступ. Неужели я только что обрекла Ки-Ки на столь же ужасный конец? И хотя я сильно сомневалась, что Мария рыскала по кабинетам «Сосновой шишки Кармела» так же, как по Историческому обществу Кармела, однако по-прежнему существовала вероятность того, что она может узнать о сделанном мною шаге.
Мне нужно было, чтобы эта статья вышла немедленно. Чем скорее людям станет известна правда о Марии и Феликсе Диего, тем больше шансов, что они не укокошат меня или людей, которые мне небезразличны.
— Это надо напечатать завтра, — повторила я. — Пожалуйста, Ки-Ки. Ты не могла бы позвонить коронеру и получить от него что-то вроде неофициального заявления?
Вот теперь Ки-Ки оторвалась от блокнота. Она снова посмотрела на меня и поинтересовалась:
— К чему такая спешка, Сьюз? Эти люди мертвы уже целую вечность. Какая разница?
— Разница есть. — Я начала стучать зубами. — Очень-очень большая разница, понятно, Ки-Ки? Пожалуйста, пожалуйста, попробуй что-нибудь сделать, чтобы ускорить процесс. И пообещай мне, что ни с кем не будешь это обсуждать. Я имею в виду, эту историю. За пределами редакции. Очень важно, чтобы ты обо всем помалкивала.
Ки-Ки положила руку на мое голое плечо. Ее пальцы были очень теплыми и мягкими. Она внимательно вгляделась в мое лицо.
— Сьюз, что ты сделала со своей головой? Откуда взялся этот огромный синяк?