Самый темный час

Кэбот Мэг

— Ее прочтут тридцать пять тысяч человек, — заверила она меня. — Это гораздо больше нашего тиража в будние дни. Многие выписывают воскресную газету ради всяких анекдотов, комиксов и тому подобного.

Коронер, сообщила подруга, предварительно подтвердил мой рассказ: скелет, найденный у меня во дворе, пролежал там от ста пятидесяти до ста семидесяти пяти лет и принадлежал мужчине примерно двадцати-двадцати пяти лет.

— Из-за повреждений черепа от лопаты Брэда сложно определить его расовую принадлежность. Зато причина смерти сомнений не вызывает.

Я прижала

трубку к уху, сознавая, что мама и Энди могут слышать каждое слово.

— Да? — произнесла я максимально будничным тоном. Но меня все равно бросило в холод, как вчера в копировальном закутке.

— Асфиксия, — выпалила Ки-Ки. — Вроде бы в шее есть какая-то кость, по которой это можно определить.

— Так его…

— Задушили, — закончила подруга как ни в чем не бывало. — Слушай, у тебя есть планы на сегодня? Может, зависнем у меня? Адаму нужно отлучиться по семейным делам. Могли бы взять фильм напрокат…

— Нет. Нет, не могу. Спасибо, Ки-Ки. Большое спасибо.

Я повесила трубку.

Задушили. Джесс умер от удушья. От рук Феликса Диего. Забавно, но я почему-то все время думала, что его застрелили. Впрочем, удушение казалось даже более логичным: выстрел бы услышали, и началось бы расследование. Тогда судьба Гектора де Сильва не вызывала бы вопросов.

А вот задушить человека можно очень даже по-тихому. Феликсу ничего не стоило убить Джесса во сне, а после вытащить тело на задний двор и закопать вместе со всеми пожитками. Никто бы и не узнал…

Должно быть, я довольно долго стояла и молча разглядывала телефон, так как мама встревожилась:

— Сьюз? Ты в порядке, дорогая?

Я подскочила от неожиданности.

— Да, мам. Конечно. Все хорошо.

Но все вовсе не было хорошо тогда. И уж точно не было хорошо сейчас.

Я лишь пару раз бывала в миссии после наступления темноты, и у меня по-прежнему бегали мурашки от этого места. Все эти длинные тени, темные закоулки, зловещие отзвуки наших шагов, разносившиеся по залу, пока мы шли по проходу между скамьями. У самого входа стояла статуя Девы Марии, и Адам как-то раз поведал мне, что, если войти в церковь с нечистыми помыслами, из глаз статуи польются кровавые слезы.

Ну, я бы не сказала, что шла по базилике с нечистыми помыслами, однако, проходя мимо Девы Марии, я заметила, что она выглядит так, будто готова разразиться кровавыми слезами больше обычного. А может, во всем была виновата игра теней.

В любом случае я едва не умирала от страха. У меня над головой раскинулся огромный купол, видневшийся из окна моей спальни, который пылал красным на солнце и мерцал голубым при лунном свете, а передо мной маячил обернутый чем-то белым алтарь.

Едва войдя в церковь, я увидела, что отец Доминик явно зря времени не терял. У самой ограды, отделявшей алтарь от зала, широким кругом были расставлены свечи. Падре, не переставая бубнить о том, что за мной должен приглядывать взрослый, наклонился и принялся их зажигать.

— Так это здесь вы — то есть мы — собираемся все сделать? — осведомилась я.

Выпрямившись, отец Доминик осмотрел свою работу.

— Да. — Неверно истолковав мою реакцию,

он сурово добавил: — Пусть отсутствие куриной крови не вводит тебя в заблуждение, Сюзанна. Уверяю, католический обряд экзорцизма весьма действенен.

— Да нет, — откликнулась я. — Просто…

Я опустила взгляд на пол внутри круга из свечек. Он выглядел очень неудобным — куда жестче пола в ванной отеля. Там была плитка. А тут — мрамор.

— Что, если я упаду? — вспомнила я слова Джека. — Я же опять могу удариться головой.

— К счастью, ты будешь лежать, — ответил отец Ди.

— А можно мне подушку какую или еще что-нибудь? В смысле, да ладно вам. Этот пол на вид не особо тепленький. — Я окинула взглядом ткань, укрывавшую алтарь. — Как насчет нее? Я могу на нее лечь?

Для человека, готовящегося провести обряд экзорцима над живой и никем не одержимой девушкой, вид у отца Доминика стал довольно-таки ошарашенный.

— Ради всего святого, Сюзанна, это же кощунство! — возмутился он.

Взамен падре принес мне несколько мантий хористов. Соорудив себе в центре круга из свечей симпатичную постель, я легла. Вообще-то было даже удобно.

Только вот плохо, что сердце колотилось с такой силой, что задремать никак не получалось.

— Ладно, Сюзанна. — Отец Ди был мною недоволен. Я знала, что он давно мною недоволен, но смирился с неизбежным. Тем не менее он посчитал нужным прочесть напоследок еще одну лекцию. — Я согласен помочь тебе с твоим нелепым замыслом, но оттого лишь, что понимаю: в случае отказа ты попробуешь совершить обряд собственными силами или, не приведи Господь, с помощью того малыша. — Отец Ди устремил на меня строгий взгляд. — Но не смей даже на минуту допускать, что я это одобряю.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но отец Доминик тут же вскинул руку.

— Нет. Позволь мне закончить. То, что сделала Мария де Сильва, — неправильно, и я понимаю, что ты всего-навсего пытаешься все исправить. Но боюсь, это плохо кончится. По моему опыту, Сюзанна, — и смею надеяться, ты согласна с тем, что опыта у меня значительно больше, чем у тебя, — если дух выходит из тела, он туда не возвращается.

И опять я хотела вставить слово, но отец Ди шикнул на меня.

— Место, в которое ты отправляешься, чем-то похоже на зону ожидания для душ, уже прошедших через астрал, но еще не достигших своего конечного пункта, — продолжил он. — Если Джесс еще там, и тебе удастся его найти, — и ты должна понимать, что я подразумеваю очень большое «если», ибо не верю в успех этой затеи, — не удивляйся, коль уж он захочет там остаться.

— Отец Ди, — запротестовала я, приподнявшись на локтях, но тот покачал головой.

— Для него это, может быть, единственный шанс отправиться в мир иной, Сюзанна, — мрачно заявил падре.

— Нет. Это неправда. Послушайте, на то, что он столько времени зависал в моем доме, есть причина. Ему всего-то надо ее выяснить, и тогда он сможет уйти по собственному…

— Сюзанна, — перебил меня отец Ди. — Уверен, не все так просто…

— Он имеет право решать за себя сам, — упрямо процедила я сквозь стиснутые зубы.