Самый яркий свет
Шрифт:
— По образованию холопов я с графиней Болкошиной соглашусь, пожалуй. Князь, — он посмотрел на Лобанова-Ростовского, — Вам и поручу заняться прожектом. Сперанского из опалы возвращаю для этого, берите в помощь. По денежной реформе тоже решили, благословляю мысли Егора Францевича. Пора уже от наследия матушки моей избавляться, а то на выплатах ассигнационным процентам разорим страну. Холопов освобождать обождем, — усмехнулся Император, — но думать в эту сторону будем. По колесопроводу, раз уж здесь Александра Платоновна. Паровозы будут?
— Будут, Ваше
— Вот и хорошо, потому что дело это — государственной важности сейчас. За сим отпускаю всех, а Вы, графиня, задержитесь. Есть у меня сюрприз для тебя, интересного человечка привезли, хочу, чтобы и ты с ним пообщалась. И ты тоже, — Государь посмотрел на Ростопчина. — Паровозы, повторюсь, сейчас важнее многого для меня. За наградой не постою.
Уже вставший со своего места Лобанов-Ростовский не преминул вновь уколоть Аракчеева:
— Вот только медали да ордена совсем лишние люди опять прикупят.
И тут граф уже не выдержал и взвился:
— Я орденами сам не ведаю, что на подпись принесут, то и согласую! И если какой дурак на себя цацку купленную нацепит, то пусть все и видят, что он дурак, готовый тратить деньги на безделушку, за которой личного свершения нет!
— Ох и грозен ты, — хохотнул Император.
— Грозен, да верен, — буркнул в ответ Аракчеев и быстрым шагом покинул зал.
За ним потянулись и остальные. Я же задумалась о том, что граф и в самом деле верен, но вот кому… Есть у меня чувство, что для Алексея Андреевича в жизни главное — доказать самому себе собственное величие, которое он воспринимает сквозь призму пользы России, как он сам эту пользу понимает. И не так важно ему, кто сидит на троне. Сейчас его полностью устраивает Павел I, но всегда ли так будет?
Перемещаться не стали, Ростопчин лишь сел поближе к Императору, меня царственная длань тоже пригласила присесть на соседнее кресло. Я поклонилась, но не успела устроиться, как Павел Петрович прямо спросил:
— Ну что, Александра, будешь просить за своего приятеля, коего в крепость бросили давеча?
И вправду такая мысль была. Хотя в деле пристава для меня оставались темные пятна, душой я не верила в его виновность и хотела ходатайствовать пусть и об улучшении содержания, если не о домашнем аресте.
И уже было открыла рот, как вспомнились слова Дыни: думать, прежде чем сделать. Не знаю, что послужило причиной заминки, но слова застряли в горле, а все нутро сдавило ледяным холодом. Я взглянула на Государя и вдруг поняла, что…
Что-то поняла. И от этой неопределенности запаниковала еще больше. Ростопчин внимательно смотрел на меня, а зрачки глаз Павла Петровича в раз сжались в точки.
Я вскочила и крикнула:
— Ни слова! Ни о чем не спрашивайте, скажу еще хоть что-нибудь — стреляйте в меня!
И кинулась прочь. По пути у дверей схватила за локоть Макарова и потянула к лестнице на выход, вослед только донеслось монаршье повеление:
— Слушать графиню и беречь пуще
Тимка и Дыня, ничего не сказав, пристроились рядом, первый во главе нашей процессии, второй позади. Начальник Особого отдела, ничего не понимающий, тоже не стал спорить и позволил себя увлечь, только в карете потребовал объяснений, но сначала я дала указание мчать к медико-хирургической академии, причем нестись так, будто за нами гонятся все Архонты Мрака.
[1] «Гарем Потемкина» — известный факт сожительства князя со своими племянницами. Слухов об этом больше, чем документарных источников, но вероятность правдивости их высока.
[2] Такого органа в реальной истории не существовало. Был Непременный Совет, который реорганизовался в Государственный Совет со своей Канцелярией и несколькими департаментами.
[3] В реальной истории Канкрин сменил в кресле министра графа Гурьева только в 1823 году.
[4] Имеется в виду Указ о вольных хлебопашцах, изданный Александром I в 1803 году. Он дозволял освобождение крепостного с земельным наделом — за выкуп или без того. Указ был выпущен при активнейшем участии Михаила Михайловича Сперанского. Всего по нему было освобождено около 47 тыс. крестьян, менее 0,5 % от общего количества. То есть помещики его в большей части проигнорировали.
[5] Николай Михайлович Карамзин, первый русский историк, оставался реакционером и противником либеральных реформ тем дальше, чем ближе был ко двору при написании им «Истории государства российского». Цитата из «Записки о древней и новой России», поданной им Александру I в 1811 году: «И будут ли земледельцы счастливы, освобождённые от власти господской, но преданные в жертву их собственным порокам? Нет сомнения, что крестьяне счастливее, имея бдительного попечителя и сторонника».
[6] Чугуевское восстание и в самом деле случилось в 1819 году, было вызвано увеличением податей с поселений и плохим управлением ими в сочетании с воровством чиновников.
Глава 16
— Ни о чем пока не спрашивайте, — нервно сказала я присутствующим в карете. — Не упоминайте ни имени монарха, ни других имен. Сейчас в академии ищем Аммосову, до того не позволяйте мне ни с кем общаться. Если кто будет настаивать на разговоре со мной, рубите его, режьте, но не позволяйте. Все объяснения потом, сейчас мне лучше молчать.
Экипаж мчал по улицам, время от времени с козел раздавались зычные крики Дыни, порой далекие от куртуазности. Меня в салоне бросало по дивану как камушек в погремушке, но я, стиснув зубы, молчала. Тимофей принял мои слова как приказ, да и Макаров сосредоточился только на том, чтобы удерживаться от падения.
Итак, теперь было время обдумать случившееся. Привычно соскользнула в озарение, посекундно вспоминая свои ощущения. Павел Петрович задал вопрос, который я ждала: о судьбе Николая Порфирьевича. И полагал, что стану просить освободить Спиридонова или хотя бы вытащить его из каземата.