Самый жаркий день
Шрифт:
А Мартын лязгнул замком, вставив в камору новый патрон. На этот раз целился он не так долго, но результат вышел столь же впечатляющим: еще один человек в красном упал замертво или с тяжелым ранением.
Один раз – случайность, два – совпадение, а вот три – уже закономерность. Для вражеских начальников хватило второго попадания, чтобы решить для себя – такие случайности не повторяются просто так. Хивинец развернул коня и галопом отступил куда-то за свое войско, оставшийся англичанин остался один на холме, но тоже не стал задерживаться, упрыгал вниз на своих двоих. Мартын
– Глаза меня порой уже подводят, – сказал Ланжерон, – но, кажется, ты застрелил двух старших.
– Именно так, Ваше Высокопревосходительство, – ответил Мартын, не решаясь почему-то встать, от чего как-то даже вытянулся во фрунт лежа. – Третий совсем молодой, поэтому оставил его последним. Но сбежал-с.
Узбеки, лишенные в данный момент какого-либо руководства, стремления атаковать не выказывали. Еще больше это желание в них преуменьшало количество убитых сородичей, первый из которых не смог приблизиться к валу ближе, чем на сто шагов. Трупы, раненые – ужасная картина, радующая глаз. А вот наше войско не потеряло ни единого человека.
Пока солдаты отдыхали после скоротечного боя, офицеры делились своими впечатлениями. Основные споры велись вокруг новых ружей. Все признали исключительную эффективность скорострельного оружия, однако не сложилось единого мнения о целесообразности его. Противников смущал расход припасов, ведь их не бесконечное число. Опять этот дурацкий вопрос о том, что дешевле: рекрут или порох. Черту под разговорами провел сам Ланжерон, указавший десницей в белой перчатке на предполье:
– Вот там лежат две сотни басурман, а наша бригада цела и невредима. В этом суть войны, господа офицеры. Чтобы врагов осталось, как можно меньше, а ваших солдат – как можно больше. Набрать мужиков из деревень – дело не хитрое, только представлять они собой будут толпу сродни вот этим хивинцам.
– А Александр Васильевич говорил, что пуля – дура, а штык – молодец! – позволил себе не согласиться с генералом майор Гончаров.
Этот присоединился к экспедиции уже в Оренбурге, чем-либо мне не запомнился до сего момента.
– Генералиссимус был великим полководцем, – кивнул Александр Федорович. – Однако времена сейчас стремительно меняются, и нам, господа, никак нельзя оказаться позади прогресса. Попомните мои слова: пройдет немного времени, и решать исход битв будут не столько большие батальоны, сколько масса и частота залпа. И я счастлив сейчас, что стою у истоков новой тактики.
Он заложил руку за спину и с видом профессора в университете продолжил лекцию:
– Индивидуальное геройство скоро не будет решать ничего, а лишь грамотное руководство стрелками и налаженная интендантская служба.
– А еще увеличатся армии, – тихо вставила я.
Офицеры посмотрели на меня, в большинстве своем – со скепсисом. Еще бы! Юная девица имеет смелость рассуждать о военном деле.
– Думается, графиня, что наоборот, – сказал тот же Гончаров. – Ведь меньшее количество солдат причинит больше урона.
– Отнюдь, господин майор. Если скорострельными ружьями будет вооружена
– А ведь права Александра Платоновна, – согласился со мной Ланжерон. – Уменьшится важность маневра на поле боя, если не надо ставить на удар штыком. И под ружье можно будет ставить больше солдатиков. И будут огромные армии, проливающие ужасающее количество крови.
– Эдак можно и миллион забрить! И пять!
– А кормить их кто будет? – буркнула я. – Война – дело дорогое.
– А артиллерия как же? – усмехнулся полковник Петров.
Ну этот без своих любимых больших стволов никуда!
– А Вы сами ведь со мной думали о казнозарядных пушках. Вот и представьте себе, что орудия станут стрелять так же часто, как новые ружья.
Кажется, такая картина будущего проняла офицеров. Если пробиваться сквозь частые стаи пуль им не виделось чем-то особенным, то вот батарея, посылающая заряд картечи сразу за следующим… Воображение у всех оказалось должно богатое.
С час ничего не происходило, когда с северного конца лагеря послышались крики: «Туркмены!» Не меньше сотни всадников попытались сходу приблизиться к валу, нарвались на разрозненную стрельбу обычных ружей и откатились назад. Потеряли при этом человек пятнадцать, расстройства же внешне не проявили. Судьба разбойного кочевника переменчива, и туркоманы отнеслись к смерти товарищей с видом истинных философов.
Появившийся подле меня майор Кульмин лишь презрительно скривился от такой атаки. Мол, наскоки без единого плана не имеют никакого смысла.
А солнце постепенно клонилось к закату, исчезая в стороне, где на другом берегу далекого даже отсюда Каспия сейчас служил мой Серж.
Первый день завершился полной победой русского воинства, вот только мысли меня посещали все же мрачные.
Сколь долго сможем мы держаться здесь?
Что будем делать, когда закончится порох и свинец?
Через сколько дней иссякнет провизия?
Портить своим видом настроение воодушевленным солдатам я не стала, ушла ночевать в палатку. Уже совсем в ночи в нее проскользнул Надежда-Александр и долго смотрел на меня, делавшую вид спящей. Он осторожно провел пальцами по моим волосам и устроился на своей кровати.
[1] Казаки старшины Нечая Старенского с налета захватили Ургенч в 1603 году захватили и разграбили Ургенч. Сведения о последствиях разнятся: по одним источникам казакам ужалось вернуться с богатой добычей, по другим – Мухаммад-хан в самом деле обещал пропустить их из города на север, но нарушил слово и отдал приказ убить всех до единого.
Глава 20
«Динь-дон!»
Тихий перезвон, совершенно мирный и неуместный, разбудил меня утром еще до того, как проснулся Павлов. Я тихо соскользнула с кровати, сунула ноги в сапоги и вышла из палатки. Солнце еще только намекало на свое появление где-то там, на том берегу Аму-Дарьи, и в лагере утвердилась невероятная для оррерной[1] нашей ситуации тишина.