Санаторий
Шрифт:
— Хорошо, хорошо, просто я подумал, может быть ты еще что-нибудь вспомнила интересное. Можно было бы порыться в архивах, если таковые сохранились, но ведь нет же даже имени у вашего Феликса Жижина, так, одно обозначение, символ. Ты говорила, что у него жива мать?
— Да, слух ходит. Говорят, что он всячески о ней заботится, но держит в тени, дабы не подавать повода пересудам.
— Ты знаешь, где она живет?
— Я — нет, но его секретарша знает. Она выполняла кое-какие поручения по дому.
Варгин красноречиво посмотрел на Кэтрин.
— Я могу попробовать встретиться с матерью Эфже, — сказала Кэтрин.
— Постарайся, чтобы это выглядело достаточно естественно, — обрадовался Варгин.
Конечно, ей это будет сделать гораздо удобнее. И все же Варгин чувствовал свою вину — дело было не безопасное, но в какой мере? Он не представлял.
— О чем вы думаете? — спросила Кэтрин.
— Я думаю, стоит ли тебя толкать на эту встречу?
— Он — меня толкать! — возмутилась Кэтрин. — Какая самоуверенность!
— Сдаю все полномочия, — расшаркался Варгин.
— Вот это другой разговор. Вам я советую заняться этим, как его, Унитером, а точнее, фабрикой-прачечной. Не мне вас учить, — в голосе Кэтрин зазвучали гимназические нотки, — как найти прачечную. Впрочем, лучше объяснить, а то все дело испортите. Будете пасти Унитера возле его дома. Когда он пойдет на работу…
Варгин более не мог терпеть таких издевательств. Он встал, подошел к Кэтрин и обнял ее.
— Не затыкайте мне рот, — пыталась вырваться Кэтрин. — Что за панибратство с начальством, не потерплю…
Вдруг Варгин почувствовал, как его потянули за штанину.
— Так, двое на одного! — заорал он. — Скажи своему церберу, чтобы он отпустил мои брюки, они казенные, специально для Санатория выдали.
— Ах вы, несчастный шпион, агент инопланетный, чуждый нашему образу жизни разум. Взять его, Рыжик, взять!
— Развели здесь Рыжиков-Пыжиков, работать не дают, — возмущался Варгин.
Наконец они утихомирились и решили заняться делом. Перед тем, как разойтись, назначили контрольное время — в зависимости от обстоятельств условились звонить либо в гостиницу, либо домой Кэтрин. Варгин ушел первым. Менее чем через двадцать минут он был уже у дома Унитера. К его удовольствию, машина коридорного стояла рядом. По-видимому, хозяин, был дома. Варгин отпустил такси, внимательно осмотрелся — слежки не было — и подошел к допотопному лимузину Унитера. “Все-таки автомобиль — это роскошь”, — подумал Варгин, подкладывая под колеса ржавый гвоздь, найденный тут же на дороге. Покончив с этим делом, он отошел на другую сторону улицы, где укрылся от дождя под козырьком автобусной остановки. Варгин не представлял, как долго ему придется ждать, но ничего другого не оставалось. “До отлета примерно десять часов. Неужели придется уехать ни с чем, — подумал Варгин. — Ну а что можно было сделать за неделю? Кто думал, что они такие негостеприимные?” “Последний рейс, последний рейс”, — вспомнил он слова Глоба.
На остановке стояло несколько отдыхающих. Они, как маленькие дети, подставляли ладони под падающие с неба капли, удивленно качали головами, растерянно поглядывали друг на друга. Потом подошел автобус — и все изменилось. Люди превратились в сосредоточенных пассажиров, озабоченных каждый своими проблемами. Хмурый автобус укатил вдаль. Через некоторое время удивительное превращение повторилось с новой партией отдыхающих. Потом еще и еще. Через полтора часа в дверях двухэтажного коттеджа появился Унитер. Он хозяйским взглядом оглядел свои владения, посмотрел на часы и быстрым шагом подошел к автомобилю. От Варгина не ускользнуло, что хозяин старого лимузина выглядит сегодня как-то иначе, чем вчера. В его движениях появилась вполне определенная нервозность. Он невнимательно осмотрел машину, садясь, умудрился зацепиться кепкой за дверной косяк. Кепка упала на асфальт и покатилась под колеса автомобиля. Пришлось ее доставать оттуда. Наконец Унитер сел за руль, завел мотор и тронулся. Но ему сегодня определенно не везло. Послышалось шипение, как будто открывали бутылку с минеральной водой, машина осела и остановилась. Раздосадованный Унитер вылез из автомобиля, убедился в невозможности дальнейшей его эксплуатации и начал затравленно озираться вокруг. Потом опять посмотрел на часы и направился на автобусную остановку. Конечно, общественным транспортом не так быстро, но зато потолок не давит, комментировал действия Унитера Варгин, спрятавшись за рекламный щит. Удивительный осенний дождик, редчайшее явление на Санатории, не радовал Унитера. Он ходил кругами по остановке, часто поглядывая туда, откуда должен был появиться автобус, и не обращал никакого внимания на окружающих. Наконец подошел автобус, Варгин устремился за Унитером. В течение двадцати минут автобус петлял по городу, проезжая по ничем не примечательным, удивительно однообразным в дождливую погоду кварталам. Объявили конечную остановку. Унитер вышел из автобуса и пошел пешком. Довольно скоро застройки кончились и начался полузаросший диковатый пустырь. Брусчатая дорога вдали упиралась в неправдоподобно длинный и высокий забор, серой лентой уходивший за песчаные холмы. Здесь Варгину пришлось остановиться и выпустить своего подопечного далеко вперед.
Над забором возвышалось несколько невыразительных зданий с плоскими крышами, над которыми господствовала темная труба. В том месте, где брусчатка упиралась в забор, находились металлические ворота с аркой. Справа от ворот располагалась небольшая дверь, в которую зашел Унитер. Странное заведение, подумал Варгин, разглядывая забор и ворота. Сейчас он заметил несколько новых деталей. Во-первых, сверху по забору тянулась ершистая полоска. С этого расстояния он не мог толком рассмотреть ее. Во-вторых,
— Пропуск.
Варгин достал из кармана карточку и подал охраннику. Тот несколько раз посмотрел на землянина и на карточку, сверяя фотографию. Убедившись в полном сходстве, охранник вернул карточку и открыл дверь. Затем он нажал сигнальную кнопку на стене, и следующая дверь тоже открылась. За ней появился охранник с карабином. Варгин показал карточку и ему. Тот прищелкнул каблуками, давая тем самым знать, что путь свободен. “Все-таки у пропускной системы есть свои преимущества, — подумал Варгин. — Хоть ты черт рогатый, а с пропуском — полноправный сотрудник”. Он с благодарностью вспомнил лаборантку Аню, которая по образцу карточки, найденной у покойного Ремо Гвалты, сделала вторую такую же на имя некоего С. Цирика.
Выйдя из проходной, Варгин очутился наконец там, куда так долго стремился попасть. Огромный пустырь с несколькими постройками — вот и все, что огораживала длиннющая железобетонная стена с колючей проволокой. “Чепуха какая-то, — подумал Варгин. — Огораживать один пустырь от другого пустыря?” Вдали виднелось одноэтажное здание с огромной трубой, справа от которого возвышалась куча шлака, похожая на египетскую пирамиду. Между зданиями были проложены дорожки, которые отличались от остального пространства единственно только тем, что их посыпали битым красным кирпичом. На всей территории не было видно ни одного деревца. Казалось, что кто-то специально соскреб с земли весь верхний плодородный слой, оголив огромные поверхности розовой жирной глины. Будто создатель прачечной преследовал только одну цель — расчистить все вокруг до такой степени, чтобы пространство внутри забора простреливалось из конца в конец без малейших затруднений. Стоять на месте означало привлечь к себе внимание. Поэтому Варгин решил идти наудачу и для определенности выбрал трехэтажное здание, казавшееся ему главным. Едва он ступил на дорожку, как все вокруг завертелось: глиняный пустырь вместе с постройками рванулся куда-то вверх за черной трубой, из которой, как только сейчас заметил Варгин, шел дым, а серое небо наоборот полетело вниз, будто сорвалось с петель. Ничего страшного не случилось, просто он поскользнулся на размокшей глине. “Черт побери, дождь они, конечно, не принимают в свои расчеты, — ругался он, вставая с земли. — Вот испачкался с ног до головы, растяпа. А впрочем, так даже лучше, меньше буду выделяться”. По краям дорожки были вкопаны несколько щитов. Проходя мимо них, Варгин прочел на одном: “Примерное поведение сокращает срок!” На другом: “Дикарь! Помни: коридорный не только твой начальник, но и самый сокровенный твой друг”. Вот с лозунгами у них здесь хорошо дело поставлено. Он собрался еще почитать, как вдруг заметил, что из главного здания вышла странная процессия. Впереди шел Матфей Унитер собственной персоной. Он весь преобразился. На нем были мундир, фуражка с блестящей кокардой. Шел он, слегка поскальзываясь. За ним, пританцовывая, постоянно дергаясь и невообразимо извиваясь на скользком, как лед, настиле, семенили четверо оборванцев. Процессию замыкал вооруженный карабином охранник. Варгин решил пропустить их, скрывшись за одним из плакатов. Слава богу, Унитер был погружен в себя и ничего не замечал вокруг. Когда отдыхающие подошли поближе, Варгин смог рассмотреть лица конвоируемых.
Что же, мистер Унитер, бельишко стираем, значит, сушим, выходит, отбеливаем? Варгин вернулся на дорожку и прошел к главному зданию. Там у входа он прочел: “Первый шлюз. Пятый централ”. Чуть ниже: “Министерство бытового обслуживания”. Вдруг дверь открылась и в ней появился отдыхающий в форме коридорного. Столкнувшись нос к носу с Варгиным, он осмотрел его с ног до головы и спросил:
— Кто такой?
— Коридорный Цирик, — браво ответил Варгин.
— Новенький? — подозрительно разглядывая Варгина, продолжал допрос коридорный.