Саркофаг
Шрифт:
Дед, хозяин дома, чуть слышно шурша одеждой, выбирался из-под кровати. Покойник, хорошо различимый в луче лунного света, сверкнул незрячими бельмами, повел головой, будто принюхиваясь, и вдруг оскалился, обнажив белоснежные клыки чудовищного размера.
Попятившись и плохо соображая от помутившей сознание жути, ведомый исключительно инстинктом самосохранения, Сергей вскинул арбалет на уровень глаз и в упор всадил толстенный, диаметром с указательный палец взрослого человека, болт в левую половину груди старика. Упырь, пронзительно взвизгнув, взмахнул руками и опрокинулся на спину. Пока Баринов, в нетерпении кусая губы, перезаряжал оружие, он бился на полу. Однако повторного выстрела не понадобилось.
Но не успел Баринов с облегчением выдохнуть, как со стороны кухни послышался страшный грохот. Тренированная психика Сергея к этому моменту уже успела справиться с последствиями шока, а выплеск адреналина сделал тело невесомым. С невероятным трудом сдержав порыв со всех ног броситься на помощь – а опер не сомневался, в бой вступил священник, – он на цыпочках вышел из комнаты, держа арбалет на изготовку.
Его зрение уже успело адаптироваться к темноте, и Баринов сразу заметил неподвижный силуэт у вешалки с верхней одеждой. Прицелившись в него, опер на цыпочках продолжил движение, не снимая указательного пальца со спускового крючка. И только приблизившись вплотную, Сергей сумел разглядеть Ольгу, конвульсивно стиснувшую обеими руками рукоятку пистолета.
Одним глазом продолжая косить в сторону возможной опасности, он обнял девушку за плечи. Ольга вздрогнула, рванулась, но Баринов сумел ее удержать и прошипел: «Тсс!» Она же, узнав Сергея, перестала вырываться и плотно прижалась к нему. Опер ощутил, что ее бьет крупная дрожь.
– Все, все, успокойся, – зашептал он в маленькое холодное ухо. – Где командир?
– Там, – так же шепотом ответила девушка, ткнув стволом в сторону кухни. – Сказал мне ждать здесь.
– Правильно сказал. Но больше расходиться не будем, а то схарчат поодиночке. Я вперед, ты – за мной. Прикрывай спину и, не раздумывая, стреляй во все, что движется.
В разгромленной кухне настоятель, подсвечивая себе фонарем, рассматривал располосованный рукав куртки. Возле ржавой металлической плиты обвисла старуха, наколотая на осину, как диковинное насекомое на булавку. Затоптанный пол вокруг нее был усыпан обломками табуретки.
Осветив вошедших, отец Илья нервно дернул головой.
– Шустрая бабушка. Если бы не ошейник… – он повернул фонарь так, чтобы на полированном металле стали видны две глубокие борозды. – Ты как?
– Деда из арбалета завалил. Под койкой прятался.
– Молоток. А эта в углу, за печкой притаилась. Еще чуток, и точно ущучила бы… Однако тремя тварями меньше. Теперь дом нужно обыскивать, гроб искать. Это уже по твоей части задачка, Серега.
Баринов только успел раскрыть рот для ответа, как со звоном лопнуло оконное стекло. Сквозь разлетевшуюся в мелкие щепки раму, в клубе бритвенно острых осколков, внутрь влетела кряжистая черная фигура. Священника, оказавшегося на ее пути, снесло словно пушинку. Фонарь, который он держал, совершил в воздухе сложный кульбит, ударился в стену и погас, откатившись в угол. Но, используя даже те доли секунды, когда цель подсветил рассекший мрак луч, Сергей, не целясь, выстрелил от бедра. Болт, по касательной вспоров плечо вампира, ушел в темноту за окном.
Тварь оглушительно заверещала, завертелась волчком и внезапно по невероятной траектории кинулась на опера. Баринов, едва успевший выставить перед собой приклад арбалета, с трудом устоял на ногах от мощнейшего толчка. Клыки щелкнули в сантиметре от кончика носа, а лицо обдали брызги зловонной горячей слюны.
Пропустивший удар упырь упруго, как мячик, отпрыгнул и сгруппировался, готовясь к новому броску, но вдруг захрипел, споткнувшись на ровном месте. Словно резиновая кукла, из которой выпустили воздух, он сложился пополам, затем осел на колени и завалился вперед, звонко ударившись головой о половые доски. Настоятель с утробным «х-ха!» всем телом налег на осиновый кол, до самого основания загоняя его между лопаток ожившего мертвеца.
Сергей, едва успев показать батюшке большой палец, рванул из колчана очередной болт, как с треском выбивая из оконного проема остатки рамы, прямо на спину священнику сиганул еще один кровосос, а за спиной пронзительно завизжала Ольга. Вслед за этим раздались два пистолетных выстрела подряд.
Баринов швырнул ставший бесполезным арбалет в вампира, атаковавшего настоятеля, и попытался развернуться, чтобы помочь девушке, но не успел. Стальные пальцы вцепились в плечи, пытаясь опрокинуть навзничь, а по металлу ошейника мерзко скрежетнуло.
Опер, резко присев, изо всех сил оттолкнулся ногами. Кувырнулся назад через противника, одновременно изловчившись, выдернул из петли на поясе заточенную деревяшку. Оказавшись сверху, с размаху всадил ее в оскаленную пасть бывшего сослуживца, одного из лейтенантов, привезенных Коркиным его задерживать. Это открытие совсем не ошеломило Баринова, а скорее всколыхнуло в глубине души чувство злорадного удовлетворения. Наглый бугай никогда не нравился Сергею и сейчас получил по заслугам.
Тем временем крошечная кухня, казалось, распухла от грохота борьбы, треска сокрушаемой мебели, топота множества ног. «А-а-а!!! С-с-суки!!!» – разъяренным медведем ревел настоятель, направо и налево молотя кулаками. А Сергей, пытаясь уловить в адской какофонии голос Ольги, рванулся к выходу, сметая с дороги яростно шипящую тварь, в прыжке доставая ногой еще одну, и в эту секунду отключаясь прямо на лету. Его сознание угасло, словно слабый огонек свечи, потушенный ураганным ветром.
…Очнулся Баринов от холода и разрывающей череп тошнотворной боли. Попытался разлепить склеенные ресницы, но первая попытка не удалась, как, впрочем, и вторая. Тяжело ворочая отказывающимися соображать мозгами, он пытался уяснить, где находится и что с ним произошло?
Когда отхлынула первая волна непереносимой боли, оставляя после себя бухающие толчки крови в ушах, Сергей вдруг вспомнил все сразу. На мысленном экране полыхнула картинка, как он рвется сквозь шипящую и рычащую ораву туда, где оставил Ольгу, но на этом воспоминания обрывались.
Баринов несмело пошевелился, царапнув обнаженную кожу спины о шершавую кору. Переступил босыми ногами по колючей опавшей хвое и с тоской ощутил, как в желудке растет знакомый ледяной ком.
«Только не это… За что?.. Почему я?» – метались в голове обрывки панических мыслей. Слишком свежа оказалась память о том наваждении, с которого все началось. Сергей рванулся и с ужасом осознал, что накрепко прикручен веревкой к дереву. Только поэтому, будучи без чувств, он оставался в вертикальном положении.