Сарматские хроники-2. Спецназ поневоле
Шрифт:
– Князя ограбили?
– Угу.
– Пранг, вам что – моря да кораблей прочих мало??? – нахмурилась она. – Князь, поди, уж и забыл про нас – так давай напомним???
– Kaina! 8 – запальчиво произнёс сармат, глядя на неё в упор.
– Ну да, как же, помню! Сдалась тебе эта месть!
– Волки-воины врагов своих не забывают, и не прощают. Ты женщина, тебе не понять!
– Куда уж мне! Только я мыслю, что врагам о себе без нужды напоминать тоже не обязательно! А то получается, как без штанов
8
Kaina (скифо-сармат.) – месть.
Майпранг фыркнул:
– Как додумалась-то до такого?
– Фантазия богатая!…
На том бы разговор и закончить, однако ближе к ночи к ним наведался Богдан и с видом бывалого заговорщика позвал Майпранга на улицу. Аглая, переместившись поближе к выходу, принялась «греть уши».
– Прикинул я, как пойдут они, – слышался тихий голос водника. – Суда в тех водах завсегда одной дорогой ходят. Щиты с мачтой снимем, за волной укроемся – и в раз перехватим! Будет привет князьюшке нашему!…
По всему выходило, что княжеский караван ожидает новое нападение…
– То есть вы не уймётесь с этим князем??? – Аглая выглянула из юрты, вне себя от возмущения.
– Во-первых, почему ты подслушиваешь? А во-вторых, почему в разговор встреваешь? – холодно поинтересовался Майпранг.
– До сих пор встревать можно было! И толк был, если встряну! – её просто трясло от негодования.
– Всему предел есть, Аглая! Мужчины решение принимают, мужчины важные дела вершат. Женщины НЕ ЛЕЗУТ!
– Это новость! – вскинула она брови и скрылась в юрте…
…Новостью это, конечно, не было. Мужчины что в этом, что в её прежнем мире рассуждали одинаково. Доминировать и командовать они хотели всегда и во все времена. Причём, у древнего сармата прав на это, как ни крути, было больше, чем у её бывших современников. Но то, что Майпранг сам, добровольно и упрямо суёт голову в петлю, Аглаю откровенно выводило из себя. Игрушки это и бравада пустая! А князь играться не будет – у него к сарматам свои счёты…
…Аглая поправила волосы, немного растрепавшиеся от ветра, и на правой руке блеснул витой браслет тёмного золота, занимавший почти половину предплечья. Это был подарок Скилура.
…Тогда, три года назад, когда они наконец добрались до берега и обосновались на новом месте, волчонок в один из вечеров пришёл к ним с Майпрангом в шатёр и замер на пороге, робея от почтения и страха. Вожак что-то отрывисто спросил у него на своём языке, и мальчишка, побледнев, затараторил в ответ, периодически тыкая указательным пальцем в Аглаю. Из сказанного бурного потока сарматских слов она уловила только несколько раз «mata», остальное не поняла совершенно.
– Чего он хочет? – спросила Аглая, когда пацан наконец умолк, с растерянным и несчастным видом переминаясь с ноги на ногу.
Майпранг перевёл на неё глаза:
– Подарок он тебе хочет сделать. Браслет его матери, давно умершей. Говорит, ты его от смерти спасла – вроде, как мать ты ему теперь.
– Так ты его тоже от смерти спас!
– Ну, я-то точно не мать! И браслет вряд ли носить буду! – усмехнулся Майпранг.
Волчонок, заметив улыбку вожака, просветлел лицом и сделал нерешительный шажок вперёд.
– Да заходи уж! – тот махнул рукой, подзывая его ближе.
Пацан плюхнулся перед ними на колени и склонился в поклоне, а потом протянул Аглае ЭТО. Заворожённо она разглядывала невероятное чудо старинной сарматской работы – в переплетении замысловатых линий угадывались очертания листьев и каких-то диковинных животных… Как пацану удавалось в течение длительного времени скрывать такое сокровище – оставалось загадкой…
Она украдкой взглянула на Майпранга, и тот еле заметно кивнул.
– Скажи, что принимаю я его подарок! – Аглая постаралась напустить в голос строгости и величия. – Только пусть уж и он теперь не сторонится меня, а приходит по всякому делу … да и без дела. Как к матери…
Буря чувств, промелькнувших на лице мальчишки, привела её в замешательство. Вожак что-то резко произнёс, и пацан поспешно ретировался, взглянув на Аглаю с удвоенной порцией страха и восхищения.
– Пранг, я… всё правильно сделала?
– Ну, сделала уже!… Честь оказала ему великую…
– А Скилур, он… , – несмело уточнила она, вспомнив, как полыхнули радостным янтарным огнём глаза парнишки, когда она согласилась принять его подарок – или показалось?
– Да! Он тоже потомок древних волков-воинов. Последний… , – губы вожака тронула невесёлая улыбка. – Мы с ним в некотором роде… родня…
…С тех пор Скилур ходил «хвостом», не столько за Майпрангом, которого продолжал бояться, как огня, сколько за Аглаей. Она, впрочем, не была против – пацан был смышлёный и добрый. Он довольно быстро освоил некоторые русские слова, и они смогли вполне сносно общаться. А когда у Аглаи появились собственные дети, Скилур с восторгом воспринял их появление, искренне считая своими братом и сестрой и стремясь проводить с близнецами как можно больше времени.
Впрочем, времени у него как раз особо и не было, поскольку Майпранг, набирая команду на драккар, уступил настойчивым просьбам и взял мальчишку кем-то вроде юнги. Сейчас подросший волчонок уже превосходил названную мать ростом, а бесконечные тренировки сделали из худощавого шустрого мальчишки весьма ловкого и гибкого юношу, хорошо владеющего несколькими видами оружия…
…Вздохнув, Аглая вновь посмотрела на блестящие на солнце морские волны. Пора бы уж и вернуться драккару! Ну, быть может, к вечеру…
Поднявшись на ноги, она направилась по еле заметной тропинке к укромной бухте, о которой знали лишь немногие. Камара, отремонтированная и готовая к выходу в море, стояла у кромки воды, уткнувшись одним из двух носов в песок. За день до ухода драккара Аглая успела даже пройтись на ней вдоль берега, убедившись, что в управлении судно и впрямь достаточно простое. Богдана мучило чувство вины за причастность к ночной ссоре между ней и вожаком, чем Аглая беззастенчиво воспользовалась, постигая азы мореходства…