Сарматы. Рать порубежная

Орел, красавец в полном расцвете жизненных сил, широко раскинув могучие крылья, одиноко парил под солнцем. Хищник выискивал добычу. Его взор обнаружил ее. Суслик, подслеповато щурясь, выбрался из норы понежиться в лучах теплого весеннего солнца. Птица камнем упала вниз и впилась когтями в жертву. Несчастный зверек судорожно дернулся в тщетной попытке вырваться, но мощный клюв довершил дело, разрывая еще живую плоть на части. Утолив голод, орел расправил крылья и, тяжело скакнув, взмыл ввысь. Ловя воздушные потоки, сытая птица лениво поглядывала с поднебесья на покрытую молодым шелковистым ковылем Великую Степь. Но даже орлу не дано было объять взором всю эту гигантскую ширь, протянувшуюся

от предгорий Карпат до Алтайских гор и ставшую колыбелью многих народов, свидетельницей судьбоносных событий и хранительницей множества тайн.

Далеко внизу орел увидел всадников. Люди преследовали огромного матерого секача. Животное спешило найти спасение в густых зарослях пожелтевшего прошлогоднего камыша, что стеной обступили русло узкой извилистой речки. Охотники не отставали. Каждый упорно стремился к своей цели. Все шло естественным путем.

Орел прожил на белом свете всего двадцать зим, но уже немало повидал. Он знал – в этом жестоком мире все живое поделено на тех, кто охотится, и на тех, на кого охотятся, но грань, их разделяющая, слишком зыбка, а судьба изменчива…

Туракарт, двадцатичетырехлетний сын предводителя нижних аорсов Евнона, настигал добычу. Его конь, каурой масти холощеный жеребец Кахар, малорослый, широкогрудый, с большой головой, не давал секачу малейшей возможности оторваться от погони. Степные лошади хоть и были своенравны и небыстры в беге на короткие расстояния, зато отличались неприхотливостью и выносливостью. Туракарт видел, что жертва начинает слабеть, три стрелы, торчащие в правом боку вепря, потихоньку высасывали из него жизненные силы. Главное, не дать ему уйти в заросли. Он махнул рукой рыжеволосому Сухраспу – сопровождающему его воину, жестом приказывая отрезать кабану путь к камышам. Сухрасп скакал левее и впереди, он увидел и понял приказ. Второй спутник Туракарта, Дарган, скакал далеко позади, а младший брат Умабий и вовсе безнадежно отстал; надеяться на их помощь не приходилось.

Азарт волной захлестнул Туракарта. Он прицелился в покрытую щетиной спину вепря, метнул дротик. Удача изменила ему. Словно угадав намерения человека, животное резко повернуло вправо. Дротик лишь царапнул бедро секача. Вынув из ножен короткий меч, с которым он не расставался, Туракарт направил коня следом, надеясь мечом одолеть раненого и терявшего силы вепря. Поздно. Кабан, протаранив камышовую стену, стал углубляться в заросли. Еще немного, и он уйдет в непроходимые крепи. Рыжеволосый Сухрасп вломился в камыш, поскакал наперерез. Все верно. Прямо вепрь не пойдет. Там река, там он уязвим, а значит, у него один выход. Туракарт взял правее к высохшему озерцу: именно туда должен выгнать зверя Сухрасп.

Камыш расступился, конь на всем скаку вылетел на покрытую потрескавшейся глинистой коркой проплешину – дно высохшего озерца. Туракарт бросил взгляд налево: «Где вепрь? Почему Сухрасп медлит?» Мысль оборвалась. Передние ноги Кахара неожиданно провалились в наполненную жижей яму, оставленную корнями упавшего от старости дерева. Его корявый ствол лежал тут же. Туракарт, перелетел через голову коня, упал на землю. Обученный с малолетства верховой езде, он мгновенно вскочил на ноги, подошел к жеребцу. Кахар, всхрапывая, лежал на боку, бабка на его правой передней ноге опухла, левая нога была окровавлена и подрагивала. Туракарт покачал головой, присел,

стал осматривать рану. Отдаленный крик Сухраспа заставил его оглянуться. Из камышовых зарослей на него выбежал разъяренный секач, обезумевший от ран и преследования. Охотник оказался безоружным перед яростью дикого зверя. Меч он выронил при падении и теперь попытался вновь завладеть им. Лишь три шага отделяли Туракарта от оружия. Помешал ствол поваленного дерева. Дух зла, приняв корявый облик, строил человеку козни. Туракарт споткнулся. Его пальцы коснулись рукояти, но поднять меч он не успел. Клыки ударили в живот, вспарывая брюшину и круша ребра.

Дарган, родовой вождь и знатный воин, не торопился. Он был на пять лет старше Туракарта и гораздо опытнее в охоте: «Пусть спешит, сломает себе шею и тогда после Евнона, он, Дарган, будет возглавлять аорсов». Было время, когда заветное желание должно было исполниться, но судьба оказалась благосклонна к Евнону. Но и сейчас в случае его смерти или отрешения Даргана снова ждала неудача. Виной тому был Туракарт, сын Евнона, любимый большинством старейшин и воинов. Его-то и прочили в военные вожди, а значит, надежды стать предводителем у Даргана было мало. Но все же теплилась в душе эта мечта, оттого ненавидел он Туракарта, но скрывал это, притворялся другом, и тот ему верил.

Проскакав по следам Кахара, Дарган оказался на высохшем озерце. Обессиленный схваткой секач расправился с Туракартом и собирался покинуть проплешину, когда его догнал дротик. Пробив кожу за ухом животного, наконечник вошел в плоть по древко. Секач взвизгнул, припал на передние ноги. Охотник подъехал ближе, соскочил с коня. Вепрь злобно посмотрел на него маленькими, налитыми кровью глазками и попытался встать. Последние силы покидали его; взор помутнел, из пасти потекла кровавая пенистая слюна. Дарган еще раз вонзил дротик в тушу. Убедившись, что кабан мертв, обернулся, посмотрел на Туракарта. Тот лежал на животе вниз лицом. Неужели свершилось то, о чем он, Дарган, мечтал столько лет?.. Туракарт застонал, приподнял голову, тихо прохрипел:

– Да-а-рган, помоги.

Неужели? Нет! Теперь, когда до осуществления желания стать вождем осталось сделать один шаг, он не допустит этого. Дарган откинул окровавленный дротик, подошел к Туракарту. Взяв одной рукой за подбородок, другой за затылок, потянул его голову назад, резко крутанул вбок. Послышался хруст…

Спустя мгновение из камыша выехал Сухрасп. Дарган отпрянул. Голова Туракарта безвольно уткнулась в высохшую черную глину. Рыжеволосый воин слез с коня и, прихрамывая, подошел к телу сына вождя. Дарган пронзительно посмотрел в глаза Сухраспу. Видел ли? Догадался?

– Где тебя носило, старый хромоногий верблюд?! Что ты теперь скажешь Евнону?! Как объяснишь ему смерть сына?!

Слова Даргана словно бичом хлестали и без того перепуганного Сухраспа. Воин заметно волновался: хмурился, чесал низкий, плоский, обросший мелкими волосиками лоб, приглаживал рыжие, похожие на шкуру степной лисицы, волосы. Его глубоко посаженные глаза, болотного цвета, беспомощно смотрели на Даргана из-под нависающих надбровий с широкими густыми бровями:

– Промедлил я, не поспел Туракарту на помощь. Конь от вепря шарахнулся. Пока развернул да по следу пошел, он… – Голос Сухраспа дрогнул. Еще перед походом в Армению Евнон доверил ему жизнь малолетнего Туракарта, повелел сопровождать его в бою и на охоте. С той поры он тенью следовал за сыном Евнона. – Обычно самец только с ног сбивает и дальше бежит, а этот, будто свинья… Подранок он вдвойне страшнее… Что же мне теперь делать? Это моя вина! Я должен был находиться с Туракартом! Из-за меня вепрь налетел на него. Теперь Евнон убьет меня.

– Убьет, но я помогу тебе.

– Помоги! Я буду твоим верным слугой, – подобострастно проговорил Сухрасп.

– Я запомню эти слова. Думаю, твои услуги мне еще понадобятся… А теперь слушай. Скажем, что это я гнал зверя, а ты был рядом с ним. – Дарган кивнул на распростертое на земле тело. – Туракарт поскакал наперерез, конь попал в яму, и он оказался на пути вепря. Мы же, спасая его, убили секача. И это почти правда. Он сам виноват. Зная, как горяч и нетерпелив его сын, Евнон поверит нам. Ты уяснил, что надо говорить, чтобы твоя рыжая голова осталась на плечах?