Сбежавшее лето
Шрифт:
Вот почему Саймону было ее жаль.
В первую секунду она ужасно обиделась и хотела крикнуть, что это неправда. Может, сама она и не богата, но ее родители весьма состоятельные люди. Во всяком случае, у них хватит денег купить ей столько шоколадок, сколько она пожелает.
Но она ничего не сказала. Открыла рот, посмотрела на Саймона и промолчала. Она испугалась. И при этом вдруг сообразила, что испугалась вовсе не того, что он может сделать,— она с легкостью могла от него убежать,
Опустив голову, она сквозь ресницы рассматривала его. Он был худой, рыжеватый, с глазами как пестрые камешки, словом, самый обычный, и тем не менее она знала или, скорей, чувствовала, потому что, поскольку они только что познакомились, было еще рано говорить, что она его знает, что он человек, с которым придется считаться. А в общем-то, решила она, пусть лучше он жалеет ее, чем презирает.
— Ты правда не завтракала?—спросила Полли.— Даже хлопьев не ела?
Мэри отрицательно покачала головой. Длинные волосы упали ей на лицо, его не было видно.
— А почему твоя мамочка не накормила тебя?—спросила Аннабел.
— Или папа? — добавила Полли.— По воскресеньям или когда у мамы рождается новый ребеночек, папа сам кормит нас завтраком. На прошлой неделе появился ребеночек, поэтому сегодня утром готовил завтрак папа, а мы ходили за покупками.
— Я не живу с мамой. Я живу с тетей,— объяснила Мэри.
— Почему тетя тебя не покормила?
— А почему ты не живешь с мамой?
Вопросы эти прозвучали одновременно, и близнецы не сводили с Мэри блестящих глаз. Две толстые малышки решили во что бы то ни стало докопаться до истины. «Ничто их не остановит,— подумала Мэри,— они как каток для укладки асфальта». И перевела молящий о помощи взгляд на Саймона, но он стоял к ней спиной, копаясь в своей корзинке.
— Моей тете все равно, завтракаю я или нет!
Мэри знала, что ее слова были, мягко говоря, некоторым искажением истинных чувств тети Элис, которая была убеждена, что Мэри умрет от голода, если не доест гренки или яйцо, а потому от всей души старалась впихнуть в нее как можно больше, но это было единственное объяснение, которое она была способна придумать с ходу. Что же касается второго вопроса, то отвечать на него искренне было неловко, а подыскать подходящее объяснение сразу не удалось, и поэтому она сделала вид, что не расслышала его. Отойдя от них на несколько шагов, Мэри подняла горсть камешков и принялась кидать их в торчащую из гальки ржавую консервную банку.
— Может, ее мама умерла? — услышала она за своей спиной шепот Полли.
— Твоя мама умерла? — спросила Аннабел, подходя к ней и заглядывая ей в лицо.
— А тебе какое дело? — Мэри швырнула в банку очередной камень, но промахнулась.— Черт побери!
— Так нельзя говорить. Это ругательство! — упрекнула ее Аннабел.— Ругаться нельзя. Я ведь только спросила. Я не хотела тебя обидеть.
Мэри окончательно растерялась.
— В таком случае да. Да, да, да! Она умерла.— Она вдруг почувствовала себя опустошенной и злобно глянула на малышку.— И папа тоже, если хочешь знать. Я сирота. Что еще тебе рассказать?
— Ничего,— затрясла головой Аннабел и бросилась к Саймону и Полли.
Они о чем-то шептались. О ней — поняла Мэри и продолжала бросать камни, но в банку не попадала, потому что в глазах у нее как-то двоилось. Может, если не обращать на них внимания, они уберутся восвояси?
Но тут рядом с ней послышался голос Саймона:
— Знаешь, у меня тут кое-что есть. Если ты голодна...— И он протянул ей какой-то неуклюжий сэндвич.— Это сардины. Я купил их к ужину, но открыл банку и сделал бутерброд.
Еще ни разу в жизни Мэри не испытывала такого чувства отвращения к еде. Вдобавок ко всему она ненавидела сардины.
— Извини, но масла при мне нет.— Саймон был смущен до слез.
Мэри взяла бутерброд. Она не собиралась его брать, но рука сама потянулась за ним. Она осторожно откусила кусок, но легче ей не стало: противный, как она и предполагала.
Близнецы тоже подошли вслед за Саймоном и, встав по обе стороны от него, смотрели на нее.
— Какая невоспитанность! — вдруг громко произнесла Аннабел суровым голосом.
— Тсс...— зашипел Саймон и, повернувшись к сестрам, приказал: — А ну идите отсюда! Быстро. Вверх по ступеням.
— Пусть она сначала скажет то самое слово,— запротестовали они.— От нас ты ведь всегда требуешь, чтобы мы его говорили. Это нечестно.— Но покорно двинулись прочь с пляжа.
— Извини, пожалуйста,— сказал Саймон.— Они еще совсем маленькие.
— Я сама виновата, — призналась Мэри. Она проглотила кусок сэндвича и смиренно добавила: — Я знаю, что должна была сказать спасибо.
— Ты, наверное, очень голодна. Какой ужас...
Он выглядел таким обеспокоенным и говорил с таким участием, что у Мэри не хватило духу рассмеяться. Кроме того, со страхом поняла она, он собирается стоять и смотреть, как она ест, будто во время кормления диких зверей в зоологическом саду.