Сближения
Шрифт:
Слабость и тошнота постепенно отступили, я почувствовал себя довольно сносно. Лена без умолку болтала, правда, ничуть не мешая и не раздражая. Она оказалась очень милым и смешным человечком, почти ребёнком, добрым и наивным. Лена летела в гости к своему жениху, немцу, с которым познакомилась во время туристической поездки, и очень переживала, как её встретят. «Нет, Рихард меня любит, я знаю, но вот его родители… Как вы думаете, они не выгонят меня? Тогда я сразу поменяю билет и вернусь домой…»
Пришлось успокаивать девушку и объяснять, что у хорошего парня Рихарда не могут быть плохие родители, и уж если он пригласил её погостить, значит, и родители готовы встретить избранницу своего сына. Лена изо всех сил учила немецкий, везла подарки всей семье, но всё равно очень волновалась.
Позже, в аэропорту Франкфурта, я ещё раз увидел Лену: её нежно обнимал здоровенный парень, наверное, тот самый Рихард, а рядом со счастливыми улыбками стояла празднично одетая пожилая пара, родители. Видно, подруга сына им нравилась…
По закону туристической подлости терминал, с которого уходил рейс на Мальту, оказался в другом конце аэропорта, и мне пришлось мчаться туда с дурными глазами, роняя пену.
Полупустой, довольно ушатанный, с неожиданно грязноватым салоном Airbus A-320 оторвался от бетонки и полез в небо. Под крылом проплывала аккуратно распланированная Германия. Впрочем, с высоты земля всегда выглядит красивой…
В своём ряду кресел я оказался единственным пассажиром, предстояло два с половиной часа скучного полёта. Под конец я всё-таки задремал и разбудила меня стюардесса, попросившая пристегнуть ремень. Самолёт начал снижение. Посадка со стороны моря всегда производит на пассажиров сильное и неприятное впечатление. Самолёт быстро снижается, а внизу только вода. Кажется, ещё минута, и машина плюхнется в море. Люди со страхом смотрят в иллюминаторы, непроизвольно сжимая ручки кресел. В некоторых моделях лайнеров конструкторы предусмотрели возможность вывести картинку с камеры переднего обзора на экранчик. Так, по крайней мере, видно, куда самолёт садится.
Под крылом промелькнул изрезанный берег, какие-то постройки, затем резковатый, на мой взгляд, толчок, и под жидкие аплодисменты пассажиров самолёт покатился по взлётке.
Итак, я на Мальте.
Глава 2
Терминал в аэропорту Валлетты был всего один, но очередей и вообще скопления пассажиров не наблюдалось. Пограничник лениво перелистал мой паспорт, шлёпнул печать въезда и, сказав «Welcome!», махнул рукой – не задерживай, мол, давай на выход.
Я вышел на улицу и с наслаждением вдохнул свежий воздух. Пахло морем и незнакомыми цветами. После неживой, какой-то пластмассовой атмосферы внутри самолёта это было необыкновенно приятно. День выдался облачным и не особенно жарким. Я взял такси и вскоре понял, что сделал ошибку. До города было недалеко, но до моей гостиницы на машине доехать было нельзя. Я выбрал не туристический отель, набитый горластыми и прожорливыми, как бакланы, туристами, а семейный пансион, расположенный в центре Валлетты, по средневековым улочкам которой можно было передвигаться только пешком. В результате я потратил двадцать евро, чтобы доехать от аэропорта до остановки автобуса, а дальше всё равно нужно было идти пешком. Делать было нечего, и, посмеявшись над своей бестолковостью и непрактичностью, я отправился на поиски пансиона, катя за собой чемодан.
Вскоре я убедился, что таксист не обманул: машина здесь точно бы не прошла. Старый город был построен на склонах горы Скиберрас, а на узеньких улицах с трудом разъехались бы разве что два всадника. Там, где улица была особенно крутой, мостовая переходила в ступени, но такие, по которым могла бы пройти лошадь. По планировке город напоминал Питер, он был разбит на ровные квадраты, причём каждая улица заканчивалась у моря и хорошо продувалась свежим ветерком. Дома были построены на восточный манер, без окон на нижних этажах, удивляло только обилие застеклённых и очень нарядных балконов, окрашенных в яркие цвета – белый, красный, синий… Позже я узнал, что традиция строить балконы, выходящие на улицу, восходит к Средним векам. Тогда женщинам было небезопасно выходить из дома без охраны, поэтому свободное время они проводили на балконах, разглядывая проходящую по улице публику. А чтобы какой-нибудь ушлый кавалер не запрыгнул на балкон с лошади, их раньше закрывали коваными, довольно красивыми решётками, а сейчас просто стеклят.
А вот и мой пансион. По местной традиции он носит имя хозяйки: «Дом Ланулы». Иногда имена хозяев сокращают, в результате, гуляя по Валлетте, я обнаружил дом Констанции и Доминика, который сокращённо назывался «КонДом»…
Хозяйка, мадам Ланула, оказалась типичной мальтийкой, то есть очень некрасивой женщиной с широким тазом, короткими ножками и копной густейших чёрных волос в мелких колечках. Зубы у мадам оказались размера на два больше положенных природой, поэтому я сразу прозвал её мадам Манулой. Пару раз в разговоре даже ошибся, но хозяйка, слабо знавшая английский, сочла это просто акцентом своего единственного в это время года постояльца и не обратила внимания. В пансионе было всего десять номеров: пять на первом этаже и пять на втором. Я выбрал комнату на втором этаже с видом на внутренний дворик, которым хозяйка очень гордилась. В нём росло несколько апельсиновых деревьев, имелись две цветочные клумбы, скамейка и маленький фонтан в виде раковины, который на ночь выключали.
Конечно, держать в таком маленьком заведении кафе не имело смысла, да и вообще, мадам Ланула заботой о постояльцах себя особенно не утруждала. Чистоту в пансионе поддерживала горничная-туниска, да и той работы было немного.
Моя комната с белёными стенами и каменным полом была обставлена старой и тяжеленной дубовой мебелью. Створка окна на английский манер не открывалась, а поднималась вверх. Интернет и кондиционер работали, был даже маленький холодильник, набитый банками слабенького мальтийского пива «Cisk» и газировки «Кинни» – странной смеси «Фанты» и нашего «Байкала», которую, как я понял, делают из сока апельсинов местного сорта и травяного настоя.
В ящике письменного стола я нашёл Библию на английском языке. Книга была напечатана лет десять назад, но, по-моему, её так никто и не открывал. Постояльцы мадам Манулы, видно, не отличались богобоязненностью.
Я разложил свои вещи, принял душ и, дождавшись окончания сиесты, отправился на первое свидание с Валлеттой. Приезжая в чужую страну, всегда подсознательно ждёшь встречи с девушкой чудесной и невиданной красоты, даже если тебе уже за сорок и цинизма больше нормы. Очень быстро я понял, что на Мальте такой встречи ждать не стоит. На мужчин я, естественно, не смотрел, а женщины сильно разочаровали. Вообще-то, мальтийцы гордо считают себя потомками финикийцев, но как выглядел этот древний народ, никто точно не знает. Увидев мадам Манулу, я сразу же получил представление о большинстве мальтийских женщин. Нерадостную картину довершает своеобразное представление мальтиек о моде. Модным считается то, что показывают по телевизору, причём вопрос: «идёт мне эта вещь или не идёт» не рассматривается в принципе. Раз модно, значит, надо носить, поэтому количество странно одетых девушек и женщин на Мальте просто зашкаливает. Примерно такую же манеру одеваться я видел в девяностых годах в одном захудалом городке на Волге. Местные барышни нарядными и эротичными считали лосины и кроссовки, а поверх лосин надевали длинную кофту. Если лосины были голубые, то кофта – жёлтой, и наоборот. Парни и девушки лузгали семечки, причём если девушки гламурно сплёвывали шелуху в кулак, то парни – просто на асфальт. После них оставались засыпанные шелухой и заплёванные круги. К счастью, на Мальте семечки не в ходу.
В довершение ко всему, мальтийцы очень смуглые и сильно смахивают на арабов, хотя путеводители в один голос предупреждают, что нет для мальтийца тяжелее оскорбления, чем сравнение с арабами или африканцами. Здесь довольно много чернорабочих из Северной Африки, и относятся к ним примерно как у нас к дворникам-таджикам.
Прогулявшись по улицам, я быстро соскучился и направился в ближайшее кафе. Мне не повезло: я попал не в туристическое заведение, где работают приезжие, понимающие английский и работающие быстро, а в заведение «для своих». Иностранные языки там понимают с пятого на десятое, а мальтийский язык, разновидность арабского, в свою очередь, совершенно недоступен мне. К счастью, меню со страничкой на английском нашлось, и я смог заказать обед. Правда, некоторые опасения вызывало то, что свиную отбивную мне подадут с каким-то аспарагусом, но решив, что это такое блюдо национальной кухни, я смирился, (впоследствии asparagus оказался обычной спаржей). Официант принял заказ и убыл на кухню. Через полчаса я поинтересовался, собираются ли кормить единственного посетителя? С трудом подбирая слова, официант объяснил, что сейчас не сезон и надо немножко подождать. В общем, обед мне принесли через час, когда я, окончательно разозлившись, собрался уходить. Впоследствии я узнал, что на Мальте никто, кроме турья, никуда не торопится, и смирился с этим. Жара и традиционная средиземноморская расслабленность сформировали стереотип поведения местных жителей, а то, что какой-то иностранец хочет странного, исключительно его проблемы.