Сборник "Этические уравнения"
Шрифт:
Ночное движение в Муроме было несравнимо со столичным, поэтому выехали за город беспрепятственно. Одно время Максиму казалось, что их преследует какая-то белая отечественная «Лада», однако вскоре она свернула, и больше за кормой «Хендэ» никто не засветился.
– О чем думаете? – спросил Максим, когда Муром остался позади.
Гольцов очнулся, провел ладонью по лбу, смущенно улыбнулся:
– Не поверите… детство вспоминал. Такая ночь ясная, звезды… а я часто в школе телескоп брал домой, любил на звезды смотреть.
Шаман,
– Может быть, расскажете все же, почему вас преследуют эти типы?
Арсений Васильевич потускнел, откинулся на сиденье. Молчал несколько минут.
– Вы уверены, что вам это нужно знать?
– Уверен! – твердо сказал Максим. – Это нужно не столько мне, сколько вам. Если мы не будем знать, что происходит, мы не сможем защитить вас от бандитов.
– Это не бандиты – линоры, носители определенной программы. Они люди толпы, люди стаи, которых легко запрограммировать. – Гольцов криво улыбнулся. – А я люблю простых, искренних, скромных и добрых людей, твердых в своих убеждениях. Их нельзя купить или заставить предать, они переходят на другую сторону только добровольно. Часто – не понимая, что делают.
– Я тоже люблю простых и добрых. – Максим загнал нетерпение поглубже, чтобы не спугнуть собеседника. – Люди толпы, как правило, не имеют души, они в какой-то степени биороботы.
Гольцов посмотрел на него с любопытством:
– С чего вы взяли?
– Иногда мне удается почитать кое-какую специфическую литературу, открывающую другие горизонты. Может быть, именно поэтому я и работаю в Отделе.
– Каком отделе?
– Я уже представлялся, вы забыли. Наша служба занимается контактами с экстрасенсами, изучает паранормальные способности людей. На вас мы вышли по указке сверху, начальство вдруг выдало координаты и послало группу в Жуковский.
– Я не экстрасенс.
– Но «Беркут» реагирует на вас!
– Я не экстрасенс, – повторил Арсений Васильевич, не уточняя, что такое «Беркут». – Я экзор.
– Вот и расскажите об этом поподробнее.
Гольцов снова замолчал на несколько минут.
Ровно гудел двигатель, шуршали шины, лучи фар выхватывали впереди асфальт дороги, изредка отражаясь от столбов и указателей по обочинам.
Наконец Гольцов заговорил:
– Я экзор – оператор внешней коррекции… как я им стал, вам знать необязательно, это случилось давно. В мои обязанности входит поддержание психоэнергетического равновесия на Карипазиме, в одной… м-м, в одной из метавселенных Мультиверсума.
Штирлиц оглянулся.
Машина вильнула.
– Не отвлекайся, – недовольно буркнул Максим, прочитавший во взгляде капитана: а не болен ли головой наш клиент?
– Где это? – спросил Максим.
– Вам показать пальцем? – иронически
Максим покраснел от досады, радуясь тому, что в кабине темно.
– Я имел в виду – на Земле, на другой планете…
– Даже не в соседней галактике. Карипазим действительно является метавселенной, а где она располагается, я не знаю. Думаю – за пределами нашей собственной метавселенной. Я связан с ней лишь энергоканалом. Был связан.
– Что же случилось?
Гольцова в очередной раз охватил ступор, будто он проваливался куда-то, в иное время или иное пространство.
– Я отказался сотрудничать с…
– С кем?
– С Диспетчером…
– Кто это?
– Тот, кто отвечает за деятельность экзоров и линоров… внешних и внутренних линейных операторов.
– И он послал команду, чтобы вас отрезвить? – догадался Максим.
– Команды такой нет, просто в людей всаживают программы…
– И они делают дело! Никто и ниоткуда! А потом снова превращаются в обычных людей… или умирают.
– То есть как – умирают? – не поверил Гольцов.
– Очень просто, перестают дышать. Если вы правы и в этих людей внедрены были некие программы действия, то они вполне могли иметь и финальные файлы самоликвидации.
– Боже мой! – прошептал Гольцов. – Я совсем не думал… Так вот почему погибли те люди…
– Какие?
– Ко мне приходила милиция… тогда, наутро после того вечера, ко мне пришли двое из милиции и сообщили о трупах в машине… я грешным делом подумал сначала, что это вы их…
– Не мы.
– Теперь я понимаю…
– Да уж, дела вокруг вас разворачиваются серьезные. Думаю, вам будет лучше отсидеться какое-то время у нас.
– Я понимаю…
– Только я вас прошу, не рассказывайте нашему начальству о своей… э-э, «внешнекосмической» деятельности. Запросто можете заработать реноме психа.
Гольцов пожал плечами:
– Ну и что? Или вы тоже мне не верите?
Максим усмехнулся:
– Если бы не ваша дочь, наверное, решил бы, что у вас крыша поехала. Но, как говорил классик: «Вселенная более необычайна, чем мы можем представить». Почему бы и нет? Я не вам верю, а в то, что мир наш более сложен, чем принято считать.
– Спасибо.
– Не за что.
Еще помолчали.
Гольцов вздохнул, сказал с прорвавшейся тоской, не обращаясь ни к кому в особенности:
– Жаль только, что правила Игры назначаются не нами…
Максим не совсем его понял, но продолжать тему не стал. Хотелось спать и ни о чем не думать.
В Москву приехали ранним утром. Отвезли Гольцова в Управление, сдали под охрану Отдела. По телефону доложили полковнику о выполнении задания.
– Живи, майор. – буркнул в ответ Пищелко, явно не обрадованный тем, что его подняли ни свет ни заря. – Но запомни: впредь замазывать твои промахи я не намерен. В десять ко мне, с докладом. Все!