Сборник поэзии
Шрифт:
Есть вольеры для орлов,
Есть пруды, где спят драконы
В семь и более голов.
Неужели там не будет
Места рыжему коту?
Бог воздать ему рассудит
За болезнь и маяту,
Даст пригрева, пропитанья,
Шкурку новую пошьет,
Для спортивного хватанья
Тень мышиную пришлет...
Там,
Кот воссядет, как мудрец,
Терпеливо ждать хозяйку —
И дождется наконец.
Если ж я не встречу тамо
Рыжей ласки и ума —
Так тот свет, замечу прямо,
Никакой не свет, а тьма!
1988
Вдовство
Е.К.
Весь мир вокруг тебя, дружок,
Опустошен и раскален.
Как ни крутись — сплошной ожог
От всех вещей, со всех сторон.
В шкафу коснешься пиджака,
Нажмешь на ручку у дверей,
И одинокая рука —
До пузырей, до волдырей!
В апрельском солнце тощий сад
Увидишь сквозь трубу ворот —
И, вспыхнув, одинокий взгляд
Скукожится и опадет.
И ты не знаешь, где еще
В засаде ждет тебя огонь,
Где память на твое плечо
Наложит жгучую ладонь.
А ты и вскрикнуть не вольна —
Лекарств накапают друзья.
Смерть хорошо защищена.
На смерть и гневаться нельзя.
И у окошка ты стоишь
Неопалимой Купиной,
И ребра раскаленных крыш —
Что крылья за твоей спиной.
1982
Бал
В лохмотьях дотащились мы на бал,
Хоть были поначалу разодеты:
Какой нас шелк струисто облегал!
Какие окрыляли нас эгреты!
Но тщетно ждали наши туалеты
Вальсированья, взоров и похвал.
Кой-что за грош спустили, приустав,
Кой-что в пирах случайных прогуляли...
На каждой из грабительских застав
Мы в страхе по обрывку оставляли, —
По камушку, по перышку, клочку
Мы раздавали, выходя из моды,
То волку, то клопу, то паучку,
То просто ухудшению погоды.
Кто на пеленки отрывал рукав,
Кто резал шлейф — супруге на бельишко...
Не нам жалеть: убогий вечно прав.
Всё — крохи против нашего излишка!
Случалось жемчуга и декольте
Нам ватником прикрыть для маскировки,
Чтоб не остаться в полной наготе...
Какой там бал! Какие вальсировки!
Но мы — в дверях, и нас зовут на бал,
И жмемся мы: мы более не пляшем,
Стоим и шелестим отрепьем нашим,
Пугаясь кавалеров и зеркал.
Нас грохот ритма оглушает, старых,
Впивать способных лишь свирельный глас.
И девка в космах, в шелковых шальварах,
Вся растопырясь, пляшет вместо нас.
1987
На свободе
На свободе от песенного размера
Соблюдаю рифму на всякий случай,
Ибо ненависть ждет, как любовь и вера,
Подтверждения правильностью созвучий.
Ах, колючий
Детства ком, детства комплекс, торчащий в горле,
Со слюной пионерской хрипящий в горне,
Плоть мрачащий - и дух изводящий в корне
Страх горючий!
На свободе от соцзаказа, цензуры
И от слов: "Кто такая ты? Есть постарше!.."
Верно, были. Бросались на амбразуры,
Смаковали баланду, топтались в марше.
Дымом ставши,
Или черной слизью осевши в трубке;
Измельчась под теркой рябой и в ступке
Истолчась; исчервившись из мясорубки
В красном фарше —
Упокойники, узники, униформа
Циркового восточного представленья
Ради паек покоя и граммов корма,
Еле-ельного лампочного каленья...
Поколенья
Этих, старших, ушли, утвердив рекорды.
Я — про нас, брюхатых с тех пор: аборты
Были запрещены, чтоб восполнить орды
Населенья.
На свободе уже от стыда-позора,
От беззвучия, скрюченного придонно,
Я хочу судилища, приговора
Для отца, таимого эмбрионно!