Сборник рассказов с конкурса "Наше Вам С Кисточкой"

Коллектив авторов

Жозефин уже было собиралась ответить, но задумалась: а действительно, как? Кажется, впервые о Праге заговорила Аманда, её подруга, потом Жозефин наткнулась на документальный фильм на BBC и тот другой, художественный, название которого она уже успела позабыть, а потом... потом редактор сказал ей, что новая глава третьего романа никуда не годится, и Жозефин теряет хватку. 'Откуда ты списала это? Из сопливого женского журнала?! Мне нужны эмоции! Настоящие эмоции настоящей женщины, а не эта банальная ерунда!' - орал он, потрясая распечатанными страницами, а она тёрла виски, сжимаясь в кресле и краснея как первоклассница. В тот день Жозефин долго бродила вдоль Темзы, и у Лондонского моста кто-то всучил ей буклет с рекламой туристического агентства. Оно оказалось буквально за углом, и войдя в маленький офис, девушка первым делом увидела коллаж из сотни фотографий, висевший над улыбающимся менеджером, а на нём - астрономические часы Староместской ратуши. Жозефин не помнила, поздоровалась ли она, прежде чем спросила, есть ли у них туры в Прагу... И вот так она оказалась здесь, в этом городе, который просто создан для тех, кто влюблён в неизведанное, как Жозефин. А спектакль... Разве она могла пропустить его, когда по всему городу расклеены афиши, с которых на неё смотрел своим чарующим взглядом граф Либертин - Матиас Черны, человек из плоти и крови, сидевший теперь напротив неё.

Жозефин моргнула и украдкой ущипнула себя под столом за ладонь, чтобы проверить, не снится ли ей всё это.

Официант принёс напитки - имбирный чай и крепкий кофе и, оставив их, снова скрылся в полумраке кофейни.

– Почему вы спрашиваете меня об этом?
– задала вопрос она, осторожно прикасаясь пальцами к горячей кружке, от которой шёл дурманящий аромат.

– Хочу понять, насколько случайна наша встреча, - Матиас усмехнулся - одними губами.
– Ведь всё, о чём ты подумала сейчас, это же не истинная причина, почему ты здесь? Это скорее следствие...

– Следствие, - отозвалась эхом Жозефин, - всё, о чём я подумала? Откуда ты... О... я поняла, - усмехнулась она, поправив очки, и окинула взглядом полумрак кофейни.
– Боже мой, какая же я дура, - пробормотала она, поспешно поднимаясь с места.

– Поняла что?
– спросил Матиас, глядя на девушку снизу вверх и даже не сделав попытку преградить дорогу или как-то остановить.

– Это место. Вы здесь бываете часто, бармен знает вас, - произнесла она, надевая тренч и поправляя длинные каштановые волосы.
– Что дальше? Вы выпили бы свой кофе и предложили поехать к вам, или ко мне в отель? Хотя вряд ли, конечно, вы предложили бы поехать в отель, ведь вы - Матиас Черны - местная знаменитость... И что же? Часто наивные дурочки, вроде меня, ведутся на такие подкаты?

– Довольно часто, - ответил он прямо и резко, но это больше напоминало акт неожиданной откровенности, чем грубость.
– Знаешь, впервые я не хочу врать. Да, я далеко не идеал целомудрия, но с тобой всё по-другому... Ведь это ты мечтала о знакомстве с таким как я. Ты сама заставила Вселенную создать предпосылки для этого! Подруга Аманда, фильм на BBC о Праге, редактор, которому нужны особые эмоции, буклет туроператора... Это - лишь знаки, которые помогли исполнить твоё желание. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– последние слова Матиас произнёс почти шёпотом, но они прозвучали предельно чётко и даже громко.

В наступившей тишине было слышно, как поскрипывает стекло под салфеткой бармена, как отсчитывают секунды механические часы на стене, как капли дождя разбиваются об оконный карниз. Как стучит сердце Жозефин.

– Мне пора, - сказала девушка и поспешила к лестнице, ведущей вниз - на улицу.

Она почти протянула руку, чтобы открыть дверь, как сзади раздался голос Матиаса:

– Чего ты боишься?
– спросил он.

Жозефин обернулась. Он медленно спускался по ступеням, не сводя с неё глаз. Подойдя почти вплотную, он аккуратно убрал с её щеки упавший локон и произнёс:

– Ты ведь боишься не меня, а собственного желания...
– усмехнулся он.
– Я не держу тебя, но если ты уйдешь, пути назад уже не будет. Не пожалеешь ли ты об этом?

– Кто ты?
– прошептала она.

– Я - часть той силы, что вечно хочет зла, но вечно совершает благо, - пафосно ответил он, сделав широкий театральный жест рукой.

– О, Гёте, Фауст, ну конечно, - кивнула Жозефин.

– Пойдем со мной, и ты узнаешь, кто я.

– Куда? В подземелья оперы или предложишь полетать над ночными крышами?

– Увы, я больше не умею летать, - во взгляде промелькнуло искреннее сожаление, - но подземелья оперы могу устроить, - он протянул руку за её спину, щёлкнул замком и опустил жалюзи.

Жозефин отступила назад, вжавшись в стену. Матиас, наоборот, придвинулся ближе, и усмешка на его губах была последним, что увидела девушка, прежде чем лестница погрузилась в темноту. Поспешно расстегнув сумочку, она попыталась нащупать в ней газовый баллончик, но под руку попался лишь фонарь. Яркий светодиодный луч прорезал пространство.

– Это тебе не поможет, - одним быстрым движением Матиас выхватил сумочку из рук девушки и небрежно бросил её в сторону лестницы. В следующий момент он настойчиво дотронулся до пальцев, вынимая из них фонарь.
– Слишком поздно... Ведь ты сама сделала выбор, - он опёрся ладонью на стену, и Жозефин оказалась зажатой между его рукой и дверью.

Свет фонаря скользнул по обтянутой кружевом шее, спускаясь ниже.

– И что же дальше?
– она с вызовом взглянула в его лицо, и лишь сжимавшие камею пальцы выдавали её волнение.

– А дальше я буду делать с тобой всё, что захочу, и ты не сможешь сопротивляться, - Матиас обхватил Жозефин за талию. Пятно зажатого в левой руке фонаря вздрогнуло на стене за спиной девушки, осветив черты её лица и снова выбившуюся из прически волнистую прядь волос, упавшую на скулы.
– Всё, как в твоих романах. Только вот хэппи энд не обещаю.

Жозефин попыталась вырваться, но мужчина не дал ей возможности этого сделать.

– Куда же ты так спешишь, прекрасное дитя, ведь мы ещё даже не начали, - он приник к губам, с силой прижимая девушку к себе.
– Твои героини, они ведь подчинялись безоговорочно, чтобы принять свою смертельную дозу счастья...

В тесном холле перед входом и лестницей они были отрезаны от всего мира... И в то же время - сюда могли прийти в любой момент. Официант или бармен, услышав шум, спустились бы со своего второго этажа, чтобы узнать, в чём дело. Но... Жозефин даже не надеялась, что это произойдёт. А может, и не хотела уже, чтобы их кто-то останавливал.

Матиас разжал пальцы, и фонарь упал на пол с глухим ударом - от него теперь до них дотягивалась лишь полоска неяркого света. Ладонь с силой сдавила грудь, опускаясь ниже и вновь возвращаясь. Под его пальцами она наливалась томительной тяжестью, которая постепенно разливалась по всему телу. Не выдержав, Жозефин подалась навстречу, оттесняя Матиаса к стене, и он вжался в нее лопатками.