Сборник рассказов с конкурса "Наше Вам С Кисточкой"
Шрифт:
Но демон хмурится и резко отстраняется. Секунду спустя, он вспарывает запястье уже себе, и ставит передо мной наполненную кровью стопку. Я ожидала, что кровь демона будет какая-то особенная. Зеленая как слизь, или голубая, как у особ королевской крови. Но нет. Обычная, красная кровь, только густая как смузи и чуть дымящаяся. Видимо, демоны - те еще горячие парни.
– У тебя есть луна, смертная - нежно шепчет мне демон.
– Если ты не выполнишь условия сделки, то через луну я приду за тобой и твоей маленькой дурой- сестренкой.
Демон исчезает с шипением и минуту спустя только расписанный инкантациями линолеум да осколки стеклам на полу напоминают о том, что здесь творились колдовские непотребства. Я тупо смотрю в айфон. Из середины мелованного круга на меня призывно смотрит редкий красавчик. Все это не сон. Передо мной в пустом круге стоит дымящаяся стопка. Я с сомнением разглядываю ее долгую минуту, набираясь решимости, а потом резким движением опрокидываю в себя.
В конце концов кровь, ну и что. Ела же я в Китае суп из крови утки! Гадость, кстати, редкостная.
Во рту расползается горечь с привкусом ржавчины. Я больше не сомневаюсь, что смогу выполнить условия. Я свободна. Нинка свободна. Мои родные в безопасности. Все закончилось хорошо. Так почему у меня такое ощущение, что я все-таки запродала душу дьяволу?
Я разыскиваю Нинкин ноутбук, на котором она не удосужилась сменить пароль, и сажусь писать статью. Много приторно-розовой лапши, на которую с охотой покупаются дурехи всех возрастов. Про настоящую женственность, про 'каждая женщина немного ведьма', колдовскую внутреннюю мощь и прекрасного принца, сиречь демонического любовника. Я сама себе противна.
Моя статья выходит через два дня. Редактор мной доволен и обещает премию к новому году. А еще через две недели с моей руки исчезает корявая ниточка шрама. И я догадываюсь, что это значит. Контракт выполнен. Я иду в бар и напиваюсь до потери пульса.
(ОТ АВТОРА: Рассказ должен был закончиться здесь этим приятным хэппи-эндом, но злостная необходимость дракошаконкурса заставляет продолжать. УВЫ. Автор приносит извинения за продолжение:)
... 5
Мне снятся сны. Нет, не так. СНЫ. Уже которую ночь я тону и горю в вязком мареве кошмаров. Должно быть, это та самая пресловутая совесть, о существовании которой у себя я до сих пор не догадывалась. Верный друг алкоголь - панацея от всех болезней - больше не помогает. Даже накачав себя, казалось бы, до беспамятства я просыпаюсь через несколько часов в холодном поту.
И тогда я звоню Нинке. Я уже замучила ее своими звонками по поводу и без. Нинка раздражается, кричит на меня, бросает трубку. Даже мама пыталась несколько раз поговорить с мной, чтобы я оставила сестру в покое. Но это сильнее меня. Ее вопли успокаивают. Бесится, значит все в прядке. Какой-то глубинный, засевший дурной занозой страх, подтачивает мою жизнь. Если бы я хотя бы могла вспомнить, что мне снится.
Но я не помню. Как и любой другой сон, эти мары исчезают поутру, растворяясь в заботах дня. Котлы для грешников - а есть ли они эти котлы? Лица моих безвинных жертв ? Да я в глаза их не видела и никогда не знала. К тому же выбор они сделали сами. Проснувшаяся интуиция - предвестник грядущих неприятностей? Или просто неспокойная совесть? Память спит. И только тело дрожит как в ознобе, подсовывая мне странные обрывки - демоническое пламя и пристальный взор знакомых алых глаз. На дневном свету все это не так и страшно. Но я боюсь укладываться спать.
А еще читаю, все что могу найти про демонов, обряды, дьявола, какие-то нелепые средневековые сочинения... Даже перечитываю Библию, чем черт не шутит. В Библии все тот же разврат и мизогиния - все так же предается греху Лот со своими дочерьми, все-так же предлагают бандитам угоститься своими женами убежденные праведники, а Иисус Христос все-так же настаивает, что явился облагодетельствовать исключительно евреев, а все прочие народности подобны псам, покушающимся лакомство для детей. Веры нет ни тем сказкам, ни другим. Даже если во всех этих писаниях и зашифрована Истина, у меня не хватает мозгов и образования постичь ее. Страницы не говорят со мной. Они молчат. А я схожу с ума. Иногда мне кажется, что демон смеется надо мной - и я слышу отзвуки его тонкого смеха в тишине. Следит за мной из зеркал. Я ловлю мгновенное боковое движение в отражениях, но когда резко поворачиваюсь - меня встречает только мое собственное испуганное лицо.
– Жанночка, - говорит мама, - сходила бы ты в церковь на исповедь. Авось и полегчает.
– мама верующая. Новая христианка, каких появилось нынче пятачок за пучок в каждом дворе. Не иначе из партячеек повылупились.
– Может батюшка что посоветует. Или хотя бы свечку поставь. Вы, молодежь, вечно думаете, что самые умные, а обычаи предков раньше вас родились и столько же проживут. Сходи.
– Эх, мама, знала бы ты, что натворили две твои ненабожные дочери. В обычный день в той, прошлой жизни, которая впрочем, как две капли похожа на эту. Для всех, кроме меня.
Но я иду. В той, другой жизни я бы только посмеялась. Теперь, когда я знаю, что есть души и демоны - почему бы не найтись местечка и богу? Может быть, святое место изгонит из меня демоническую заразу? Для начала - поставить свечку. Как максимум, есть же всякие изгнания бесов.
Храм Христа Спасителя я откровенно недолюбливаю. Вся эта необлупившаяся позолота и дешевая, вульгарная роскошь нуворишей - уж лучше бы все и дальше плавали в бассейне Москва. Я выбираю небольшую тихую церквушку 16 века - Троицы Живоначальной. Строгость белых линий, волна набегающих арок, скромные кресты на темных куполах и небольшая колоколенка дышат очарованием давно ушедших веков и оседают на стенах и иконах патиной неподдельного благородства. Даже если когда-то ее и считали роскошной или крикливой современники, то время давно и безвозвратно ушло. Что говорили люди в то время, что думали - да кто теперь скажет?
Я повязываю шарф-палантин на голову на манер платка и, склонив голову, переступаю порог. В церкви темно, спертый воздух удушливо пахнет ладаном и благовониями. Хорошо еще нет этой заунывной службы. После свежего воздуха мне почти дурно. Сражаясь с подступающим удушьем, я покупаю у суровой бабульки пару восковых свечей и решительно шагаю к иконам. Кому там положено ставить? Кто у нас нынче популярный святой? Сергий Радонежский - тот вроде больше по учебе. Ксения Петербуржская? И чем мне поможет юродивая - из нее из самой впору бесов изгонять. Да кому угодно уже, лишь бы побыстрее выйти отсюда. В церкви мне почти физически неуютно, как будто спертый подземный воздух давит на меня темной массой. Стараясь не терять настрой, и подавляя волны дурноты, приближаюсь к гигантскому изображению Богородицы. Возле нее в подставке уже горит, распространяя дымный чад, добрый пяток. Свечи зажигаются не с первого раза, хотя я готова поклясться, что сквозняка нет. В этом проклятом месте вообще плохо со свежим воздухом. Держусь из последних сил, на упрямстве. Наконец, свеча вспыхивает, я укрепляю ее в подставке и поднимаю глаза. Сквозь пламя губы Богородицы искривляются в знакомой сардонической ухмылке...