Сборник рассказов
Шрифт:
– Понятно...
– Да он и не бандит, каких много сейчас; не какой-нибудь блатной... здесь, что-то иное, душевное.
– Ну ладно - слышу короткий разговор произвел на тебя огромное впечатление.
– Да уж, говорю - змея какая-то...
– Поговорим об этом после.
– Да, да. Записывай...
Через минуту я уже попрощался с Анной Михайловной в маленькой прихожей и, жадно поглощая теплый пирог, бежал по лестнице - если мои больные живут ниже чем на пятом этаже, так я сбегаю от них по лестнице - развеваю опорно-двигательную систему.
На улице вздрогнул от неожиданно злого порыва ветра. Поправил воротник своего пальто, покрепче перехватил ручку чемоданчика - казалось, что ветер хотел вырвать мои лекарства и исцелить ими свое промерзлое, сморкающееся мокрым снегом нутро.
Вздохнул, вспоминая о яблочном пироге и крепком чае; и быстрым шагом, через подворотни поспешил по указанному адресу.
За время работы я прекрасно изучил свой район, знал все переходы, все эти узкие горбатые улочки, грязные арки, ведущие в проходные дворы, наконец, дома по большей части старые, построенные еще до революции, и уже после войны реконструированные и реставрированные, но, как у нас и полагалось - так себе; да им и не помогла бы никакая реконструкция; внешне мрачные, темные, хранили они в своих квартирках какие-то маленькие устроенные жильцами мирки.
"Кто же это такой?" - размышлял я, проходя в темно-серых, почти уже ночных арках. Страха я не испытывал, возможно потому, что раньше в практике мне не доводилось встречаться с какими-либо опасными людьми.
Темно, холодно; от падающего с небес частого, мокрого снега видимость сужалась до нескольких шагов; дальше же все тонуло в таинственном, враждебном мареве. Где-то, в нескольких минутах ходьбы шумели большие улицы загроможденные потоками машин; но здесь, на этих старых, перекошенных улочках царил совсем иной мир...
Я не люблю людскую толпу, не люблю скопления машин, но в те минуты мне страстно захотелось броситься прочь и бежать на эти оживленные улицы - холодная темнота, зажатая между ветхих домов, гнала меня прочь...
Вот, наконец дошел я до темной, подсвеченной лишь несколькими тусклыми окнами громаде.
Раньше я много раз проходил возле этого дома, но каким-то стечением обстоятельств, заходить внутрь мне не доводилось.
Двери ведущие в подъезды находились во внутреннем дворике и я занялся поисками ведущей туда арки; завернул на узкую боковую улочку, где не было ни одного фонаря и видимость сужалась практически до нуля.
Где-то в темноте под ногами хлюпала студенистая грязь, а на расстоянии вытянутой руки продвигалась темная стена.
Тут я вздрогнул - черный провал! Да, эта старая, промороженная стена и вдруг - черный провал в ней!
Я уж давно не верю в страшные сказки, но тогда, казалось, наброситься на меня из этой плотной, совершенно непроглядной, веющей мертвенным, каменных холодом черноты какое-нибудь чудище.
Отступил на несколько шагов и тогда только понял, что это арка.
"Вот занесло! Кто ж здесь живет? Да как тут вообще жить можно?" размышляя так, я сжал покрепче свой чемоданчик и шагнул в черноту.
Шаг, другой - странно, в лицо мне бил холодный, до костей пронзающий ветер. Там, впереди, ведь, должен был замкнутый между стен дворик, но ветер дул такой, будто впереди поджидало меня бескрайнее и страшное, голое поле. Ветер низко и беспрерывно выл со всех сторон: "У-у-у!" - словно огромный плачущий волк.
И не видно ни зги! Выставил вперед руки, чтобы не налететь на стену и шагал осторожно, чтобы не споткнуться обо что-нибудь - и споткнулся!
Налетел на какую-то железяку, не удержался и упал в эту грязно-снеговую кашу. Выставил руку, да и рука заскользила, отъехала куда-то в сторону и в результате уткнулся я лицом в мокрый, грязный холод. Слава богу, хоть чемоданчик не выронил.
Поднялся, стянул перчатку, нащупал в кармане платок и вытер им лицо.
Здесь, неожиданно, и словно бы в насмешку на до мной, оборвался ветер. Я потерял направление!
Сделал два шага в сторону и уперся в стену...
Сейчас, сидя в уютной комнате, при свете электричества, не могу воскресить в себе тогдашних чувств, в такой обстановки кажутся они совершенно не возможными; но тогда, ничего не видя, не зная куда идти я почувствовал себя замурованным среди этих стен. А во тьме, казалось, стоят и смотрят на меня зловещие призраки...
Помню, как сделал несколько осторожных шагов вдоль стены, напряженно вспоминая обстоятельства своего падения, пытаясь определить иду ли я во двор или же возвращаюсь обратно на улицу.
И тут сильный, злой порыв завизжал и ударил меня в спину и едва не повалил в грязь.
Так, значит! Я, помню, почувствовал тогда раздражение.
"Да ведь это абсурд какой-то! Хожу в темени, ищу не ведомого кого!"
Я быстро развернулся навстречу ветру и, ведя рукой по стене, слегка выгнувшись, быстро пошел вперед.
Вот стены разошлись и... вокруг тьма - сверху летит, гонимая ветром снеговая каша, под ногами грязь и что-то черное высится по сторонам - я знал, что это стены дома и в тоже время чувствовал, что это развалины древнего замка с приведеньями, черный лес с ведьмами или еще какая-то чертовщина...
Ночь, ветер, холод, заунывное пение арки за моей спиной - все это преображало этот темный внутренний дворик в нечто чуждое.
И там, в черной стене, где-то в сорока шагах предо мною, горел квадратный, белесый глаз. Был в нем и черный зрачок: тонкий и черный только потом я понял, что это человек, стоявший около окна...
Вновь мне захотелось повернуться и бежать прочь от этого страшного места. Но тогда я решил так: "Что же это старый, гнетущий своей мрачностью дом - но здесь нет бандитов - они бы выбрали дома побогаче. Так чего же ты боишься? Нечистой силы? Но ведь это же смешно, в конце концов - ты врач, ученый, ты институт заканчивал и боишься темноты - какие-то бабушкины предрассудки тебе в голову лезут. Иди же вперед."
Здесь было четыре подъезда и я, конечно, не знал в каком находится нужная мне квартира - зато чувствовал, что это именно там, где горит квадратный глаз. Потому и направился туда через дворик.