Сборник статей 2008гг. (v. 1.2)
Шрифт:
Причина проста, полагает Тихомиров: сильный рост двух последних лет питали дешевые заемные ресурсы, сейчас их нет. Рост инвестиций в основной капитал сократился в 1,65 раза (январь - июль 2008 года - 14,4% против 23,9% в январе - июле 2007 года.), вернувшись на уровень 2005 года, это вызвано торможением притока капитала и кредитов в первом полугодии, соглашается с Тихомировым Миронов.
По данным ИЭПП, сильнее всего страдают конкурирующие с импортом на внутреннем рынке легкая промышленность, машиностроение и строительство. По данным «ВТБ Европа», августовское сокращение спроса коснулось и внешних заказов. о же самое - в целлюлозно-бумажной промышленности, сообщила директор по развитию Архангельского ЦБК Наталья Пинягина.
Чего не скажешь о лесопереработке, сокрушается руководитель аналитической службы «Леспрома» Анастасия Копылова: рост вывозных пошлин на круглый лес привел к сокращению физических объемов экспорта на 22,6% за полгода, а стимулировать рост экспорта продукции деревообработки правительству пока не удалось.
По данным ФТС, за шесть месяцев физические объемы экспорта пиломатериалов упали на 18,6%, фанеры - на 17,4%. Из-за жилищного кризиса в США поставщики переориентировались на Европу - традиционный рынок сбыта для России, объясняет Копылова.
ПРИЗНАЕТ ЛИ ЮЖНАЯ ОСЕТИЯ НЕЗАВИСИМОСТЬ КОСОВА?
С некоторых пор в международных отношениях нет никакой логики. Два года назад еще можно было говорить о международном праве. Его, конечно, нарушали все кому не лень, но по крайней мере можно было уличить нарушителя.
Теперь невозможно сделать и этого.
Потсдам, Ялта, а позднее Хельсинкские соглашения о безопасности и сотрудничестве в Европе закрепили принцип нерушимости границ (аналогичные соглашения имели место и в Африке, хотя на практике они смогли предотвратить территориальные конфликты). Редко бывают границы, которые бы устраивали всех, но установившиеся после 1945 года нормы международного права предполагали, что, каковы бы ни были взаимные претензии, с существующими границами надо смириться, а права национальных меньшинств обеспечивать в рамках того государства, в котором они проживают.
Эта позиция была достаточно разумной, ведь каждый раз, когда перекраивали границы, это приводило лишь к тому, что появлялись новые национальные меньшинства. Например, трансильванские румыны были меньшинством в Венгрии, а потом трансильванские Венгры стали меньшинством в Румынии. Так же точно косовские албанцы являлись меньшинством в Сербии, а теперь сербы стали меньшинством в Косово и т.д.
Принцип нерушимости границ и принцип «самоопределения наций» всегда находились в противоречии. Тем более что не было полной ясности: кто собственно самоопределяется - народы или территории? Если, например, речь идет о Новой Каледонии, то лозунг самоопределения трактовался этническими националистами как право национального меньшинства на создание собственного государства, даже вопреки воле большинства («понаехали тут»).
Французские же власти предложили опросить всех жителей территории, среди которых коренное население было в меньшинстве - не удивительно, что итогом референдума было сохранение связи с Францией. То же самое произошло в Квебеке при попытке провозгласить независимость путем референдума. Логическим продолжением самоопределения народов взятым «в чистом виде» оказались этнические чистки и «массовые переселения» (добровольные и не очень).
В такой ситуации принцип нерушимости границ оставался наиболее понятным и ясным. Независимость нового государства фиксировалась в тот момент, когда новую страну признавали те, от кого она, собственно отделялась: Британия признавала независимость Индии, все республики бывшего СССР признавали самостоятельность друг друга в ходе добровольного развода, Чехия сама настояла на отделении от неё Словакии. Канада была готова признать свободный Квебек, если бы националисты победили на референдуме и подписали бы соглашение об урегулировании взаимных претензий. В противном случае международное сообщество не торопилось признавать новые государства.
С разделом Югославии всё обстояло несколько сложнее, и готовность Запада признать независимыми Словению и Хорватию, когда они отделились от федерации, была, по меньшей мере, подозрительной. Но с другой стороны, югославские, как и советские республики лишь воспользовались своим правом на отделение, предоставленным им по внутреннему закону.
Это отнюдь не значит, будто сепаратизм никто не поощрял. Как раз наоборот. Но одно дело - моральная и даже военная поддержка сепаратистских движений, а другое дело формальное признание новых государств. Как бы ни относился Запад к проблеме Чечни, независимую Ичкерию никто не признал, даже после договоров в Хасавюрте и Москве, которые де-факто позволяли ей существовать. Точно так же и Россия, не скрывая своей поддержки властям Абхазии, Приднестровья и Южной Осетии, всё же не позволяла себе устанавливать с ними дипломатические отношения. Единственным исключением являлась Турция, официально признавшая Республику Северного Кипра, созданную после военной интервенции на остров.
Боснийским сербам отказали в праве на создание собственной республики на том же основании. Раз официальная власть в Сараево сербскую республику не признала, значит и не может такое государство существовать. На этом же основании не позволили хорватским сербам воссоединиться с Сербией.
Юридическая логика то и дело расходилась с политической, но до поры формальности соблюдались. Переломным моментом стала независимость Косова, не только односторонне провозглашенная, но и признанная Западом вопреки протестам Белграда. Разговоры европейских дипломатов о том, что это «исключение из правил» ничего не меняют. Или закон един для всех, или его нет. А главное, если закон устарел и не соответствует реальности, его надо не выборочно нарушать, а открыто менять.
Поддержав Косово, западные дипломаты одновременно не пожелали заявить о том, что отказываются от старых норм международного права. Иными словами, правовые нормы есть, но соблюдать их или нет, зависит от вас самих.
Можно считать это заразительным дурным примером, можно называть прецедентом. Но, так или иначе, вся система норм рухнула. Признавая независимость Южной Осетии и Абхазии, Москва лишь повторила на Кавказе то же, что сделали западные страны на Балканах .
Увы, на этом проблемы не заканчиваются. Ведь никакой новой системы норм, взамен старой, не появилось. Все руководствуются исключительно соображениями целесообразности и тактическими раскладами. Объявляя о независимости Абхазии, Кремль тут же дает понять руководству Молдавии, что будет содействовать воссоединению с ней Приднестровья. Маловероятно, что правительство свободного Косова обменяется посольствами с суверенной Южной Осетией, хотя по формальной логике эти государственные образования должны были бы всячески поддерживать друг друга. А непризнанная республика Северного Кипра не будет устанавливать дипломатические отношения с непризнанным Сомалилендом. Единственный, кто радостно признал Южную Осетию, - это Нагорный Карабах, который сам не признан никем, кроме Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья.
Если считать, что, поддержав независимость новых кавказских республик, Россия отказалась от принципа территориальной целостности государств ради принципа самоопределения, то возникают другие вопросы. Например, представим себе, что через несколько лет Южная и Северная Осетия решат объединиться. И не в рамках Российской Федерации, а в качестве независимого государства, Великой Алании. Как отнесется к такой инициативе Кремль. И не изменит ли свою позицию Запад, проникнувшись вдруг сочувствием к делу осетинской независимости?
Подобный сценарий выглядит совершенно абсурдным, но лишь по той простой причине, что мы прекрасно понимаем, что независимость Южной Осетии - фикция (такая же, как и независимость Косова или Боснии), что без поддержки Москвы это государство и дня не проживет.
Новые государства, признание которых не обеспечено всем мировым сообществом, не являются и не могут быть на деле независимыми. Как правило, это - незначительные территории с разрушенной и слабой экономикой, не имеющие потенциала ни для того, чтобы самостоятельно развиваться, ни для того, чтобы защищать себя и вести самостоятельную внешнюю политику. И сам факт признания лишь усиливает их зависимость от того, кто их в одностороннем порядке признал. Так же как Косово (да и Босния) является по факту протекторатом Евросоюза, так и Южная Осетия становится протекторатом России. И если Россия с Евросоюзом конфликтует, то Южная Осетия никогда не признает прав Косова (и наоборот).