Сборник статей 2008гг. (v. 1.2)
Шрифт:
– Насколько сегодня актуальны программы коммунистов?
– Кого вы называете коммунистами? В России сегодня нет коммунистической партии, если не считать лишенной регистрации и умирающей РКРП. Мирового коммунистического движения уже 15 лет как не существует. Но если понимать под коммунистической программой обобществление средств производства, о котором писал Маркс, то актуальность этой программы демонстрирует сегодняшний экономический кризис, когда капиталистические правительства по всему миру вынуждены прибегать к национализации. Другого пути просто нет. Но нынешние правящие классы, даже если идут по пути формального обобществления, государственного участия в экономике, то делают это исключительно в интересах разоряющихся собственников. Такой вот социализм для капиталистов. Такая политика работать не будет, пока за дело не возьмутся другие политические силы, действительно ориентирующиеся на интересы большинства общества.
– Сегодня в политической среде России наблюдается кризис оппозиции - недавно распустилась партия СПС, происходят внутрипартийные конфликты в «Яблоке», многие левые критикуют КПРФ за сотрудничество с властью. На ваш взгляд, с чем это связано?
– Российская оппозиция - часть обанкротившейся системы. Причем худшая часть. Ибо они ничего не делали, ни за что не отвечали, а нужны были лишь для того, чтобы придавать происходящему видимость демократического процесса. Такая оппозиция не только не является альтернативой власти, но, напротив, является её сиамским близнецом. Если с властью что-то случится, оппозиция этого не переживет.
– По вашему мнению, перспектива объединения либеральных партий в одну более крупную оппозиционную структуру сможет решить эту проблему?
– А вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь. Проблема не в конфигурации. Проблема в том, что у либерализма как политического движения в России нет ни социальной базы, ни будущего.
– Что тогда может способствовать формированию сильной оппозиции?
– Оппозиция будет возникать заново. Отчасти за счет раскола самой власти и перехода в оппозицию части её нынешних представителей и структур, отчасти - за счет социального протеста снизу, когда выдвинутся новые лидеры и движения. Эти два процесса будут причудливым образом накладываться друг на друга.
– В своем докладе 2006 года «Штормовое предупреждение» Вы назвали КПРФ самой коррумпированной оппозиционной партией, после чего, как известно, Зюганов подал на вас в суд. Позже, в сентябре этого года, по информации главы юридической службы КПРФ Вадима Соловьева, вы извинились и признали сведения недействительными. Как вы это прокомментируете?
– Мы заключили мировое соглашение, в котором пришли к выводу, что не все данные, изложенные в докладе, верны. Кстати, мы иного никогда и не утверждали, ибо основывались на обзоре прессы, ссылаясь на то, что КПРФ сама их не опровергает. Представители КПРФ так и не выступили с исками по отношению к журналистам или с детальным опровержением оспариваемых публикаций. Потому мы просто ограничились тем, что указали на спорные фрагменты доклада и зафиксировали, что наша сторона не настаивает на том, что все в них сказанное соответствует действительности. За точность деталей отвечают сами журналисты, а за опровержение конкретных сведений КПРФ. Мне самому было бы интересно уточнить некоторые моменты, но и та, ни другая сторона с этим не торопится.
– В одной из ваших статей вы заявили о том, что для смены старорежимных партий нужна революция внутри оппозиции, а именно решительный разрыв всех левых сил с КПРФ. Пожалуйста, обоснуйте свою позицию. На ваш взгляд такое развитие событий возможно? Не приведет ли это к еще большему расколу оппозиции?
– Раскалывать уже нечего. Нет у нас оппозиции. Есть партии, формально называемые оппозиционными. А политической альтернативы нет. Ее надо создать. Она будет создаваться в процессе кризиса. Новыми людьми, движениями, новым активом. Сейчас актив разных антиправительственных групп только отпугивает массы своим поведением. Посмотрите на итоги «дня гнева» в Москве. Люди, увидев это собрание антикоммунистов, ультрасталинистов, националистов, поклонников Ходорковского, антисемитов и сионистов, сразу переходили на другую сторону. Возникало подозрение, что кто-то просто отпустил на каникулы пациентов сумасшедшего дома, причем из всех палат сразу. Но это не значит, будто в обществе не зреет недовольство. Очень даже зреет. И когда оно вырвется наружу, плохо придется и нынешним начальникам и нынешним оппозиционерам, включая тех, кто мнит себя «внесистемными». В Аргентине в начале 2000-х годов, когда народ громил офисы и правящей и оппозиционных партий, был лозунг «Y que vayan todos» (Да пошли они все разом!). Думаю, что у нас в стране под таким лозунгом многие бы подписались.
Справка: Кагарлицкий Борис Юльевич (1958) - директор Института проблем глобализации с апреля 2002 г. Социолог, журналист, публицист. Кандидат политических наук. В 1977-1982 годах - участник подпольного левосоциалистического кружка в Москве, куда входило несколько молодых ученых, в основном гуманитарного профиля. Участвовал в издании подпольных журналов «Варианты» и «Социализм и будущее» (до 1981 - «Левый поворот»). В 1982-1983 годах арестовывался за «антисоветскую деятельность», после освобождения работал лифтером и почтальоном. Позднее - депутат Моссовета (1990-1993), член исполкома Социалистической партии, один из лидеров Партии труда (1991-1994). Публикуется с 1979 года, естественно, в самиздатовских журналах. Впоследствии - в «Независимой газете», «Свободной мысли», «Новой Газете», «Компьютерре», The Moscow Times и др. Член научного сообщества (fellow) Транснационального института (Амстердам) с 2000 года. Лауреат Дейчеровской мемориальной премии (Великобритания) за книгу «The Thinking Reed» («Мыслящий тростник»), 1988. Автор книг «Реставрация в России», «Восстание среднего класса», «Периферийная империя», «Управляемая демократия», «Марксизм: не рекомендовано для обучения».
Беседовала Екатерина Стекольщикова
ЭПОХА КИНГ КОНГА
Новый кризис: он возвращается
Когда несколько лет назад на экраны кинотеатров вышел римейк знаменитого «Кинг Конга», наиболее удачными моментами фильма показались не спецэффекты, а кадры, создававшие общий фон повествования. Толпы безработных на площадях, демонстрации, суповые кухни для голодающих… Короче, Великая депрессия.
Классический фильм о Кинг Конге действительно снимался в разгар депрессии, причем он принадлежал к числу тех масштабных проектов, с помощью которых индустрия пыталась пережить кризис. Недостаточно уже было просто снять хорошее кино или придумать захватывающий сюжет. Нужно было найти какое-то абсолютно нестандартное и грандиозное решение, которым можно было бы привлечь в кинотеатры обнищавших людей, считающих каждый цент.
Черты времени отразились и в сценарии, ведь героиня фильма, попадающая на тропическом острове в лапы добродушного, в сущности, чудовища, отправлялась в эту поездку, чтобы спастись от безработицы. Выход фильма на экраны был по-своему тоже символичен: премьера состоялась в 1933 году, когда, с одной стороны, Великая депрессия уже завершалась, а с другой стороны, мир уже начал крениться ко Второй Мировой войне. Торжество нацизма в Германии, начало новой гонки вооружений, резкое усиление экономической роли государства - все это были закономерные следствия глобального кризиса. Но они же, в некотором смысле, позволяли этот кризис преодолеть. Возникал новый порядок вещей, при котором ценой за продолжение развития все чаще оказывался отказ от свободы. Разумеется, прогрессивный либерализм Ф. Д. Рузвельта в Америке резко контрастировал с тоталитарными репрессиями в Германии, но Соединенные Штаты тоже готовились к войне. В ходе кризиса Америка не только пострадала, но и многое выиграла. Сложилось новое соотношение сил в мировой экономике, при котором Британия не только утрачивала лидирующие позиции, но и резко ослабляла связи со своими колониями. Поднимающаяся Америка готовилась к заполнению возникающего политического вакуума и неизбежной в таких условиях схватке с Германией. Новые рабочие места создавались на военных заводах и для строительства дорог, которые с самого начала имели стратегическое назначение.
Герои фильма, привозя в Нью-Йорк Кинг Конга, делают по большому счету то же, чего пытались добиться в реальной жизни авторы сценария, - преодолеть таким образом свои экономические трудности. Символично, не правда ли?
Кстати, неправильно думать, будто Великая депрессия была временем, когда масштабные экономические проекты совершенно прекратились. Инерция бурной экспансии 20-х годов не могла исчезнуть в один миг. Именно в разгар депрессии в Нью-Йорке происходит «высотная гонка», когда сразу три компании пытаются построить самый высокий небоскреб в городе (и в мире). Три здания возводились одновременно - Уолл Стрит, 40, Эмпайр стейт билдинг и Крайслер билдинг. Правда, Эмпайр стейт билдинг несколько отставал по времени, но именно это позволило ему, в конечном счете, выйти победителем, поскольку проект был расширен и увеличен по ходу работ. Каждое из зданий-соперников держало титул высочайшего небоскреба мира в течение нескольких месяцев, пока Эмпайр стейт билдинг не превзошел всех. Однако после 1 мая 1931 года, когда состоялось официальное открытие величайшего небоскреба, обнаружилось, что некому снимать в нем помещения. Среди острых на язык ньюйоркцев здание получило прозвище Empty State Building («Пустой-стейт-билдинг»). Лишь десять лет спустя все помещения, наконец, были сданы, а дохода владельцам небоскреб не приносил до 1950 года. Зато с него сразу же стали прыгать самоубийцы, первым из которых еще до завершения проекта стал уволенный рабочий-строитель.
Высотная гонка 1930-1931 года отнюдь не была средством против депрессии в духе последующих идей Дж. М. Кейнса, призывавшего гасить кризис масштабными общественными инвестициями. Напротив, она представляла собой отчаянную попытку частного капитала доказать, что все идет нормально, несмотря на явный, происходящий на глазах у всех распад экономики и социальный кризис. Это был своего рода пир во время чумы, мегаломаниакальный вызов реальности, ближайшим аналогом которому могла быть только знаменитая атлантическая гонка 1912 года, в ходе которой погиб «Титаник».