Сборник статей и интервью 2006г.
Шрифт:
Проигравшими окажутся все остальные. Те, кто не может тратить многомиллионные суммы на лоббирование своих интересов (теперь уже на глобальном уровне), те, кого и по более мелким вопросам не спрашивают. Большинство населения России.
Всякий раз, когда начинаются неприятные вопросы, сторонники ВТО прерывают дискуссию, жестко заявляя: говорить, спорить уже не о чем. Решение принято! Кем принято? Строго говоря, решение принято администрацией США, решившей допустить Россию в ВТО. Иными словами, вопрос о нашем членстве в организации и об условиях этого членства принимает в конечном счете правительство иностранного государства, не испытывающее, кстати, к России особой любви и не пользующееся у нас в стране особой популярностью.
Нет, разумеется, российское правительство проситься в ВТО решило само. И совершенно добровольно. Или почти добровольно (вспомним, что процесс был запущен в 1999-2000 годах, когда экономическая и политическая зависимость от Запада была существенно выше, чем сейчас).
Между тем дискуссию прекратить не удается. Несмотря на все усилия чиновников, обсуждение вопроса лишь набирает обороты. И чем больше люди понимают, о чем идет речь, тем меньше испытывают радости…
А присоединение России к ВТО все еще не стало юридическим фактом: на наше счастье, международная бюрократия так усложнила и запутала процедуры, как не снилось даже самым изобретательным советским чиновникам. В итоге даже договоренности с Вашингтоном не вступают в силу, пока не будут разрешены проблемы с Грузией и Молдовой. Две маленькие постсоветские республики требуют от России уступок. Если мы, как подобает образцовому мазохисту, хотим нанести урон самим себе, то за удовольствие придется платить, идя на компромисс с бывшими «советскими братьями».
Национально озабоченные комментаторы уже вовсю плачутся по поводу «унижения», которое предстоит испытать Москве, возобновив авиационное сообщение с Грузией и вернув боржоми на прилавки отечественных магазинов.
А по мне, так можно поступить проще. Грузинское и молдавское вино на прилавки вернуть, а в ВТО не вступать.
КВАДРАТУРА КРУГА
В прошлые выходные, просматривая новости в Интернете, я обнаружил, что в рейтинге наиболее читаемых сообщений была заметка о том, что «альтернативный» президент Южной Осетии Дмитрий Санакоев осуждает политику «официального» главы республики Эдуарда Кокойты, инаугурация которого состоялась на той же неделе.
Иными словами, мало того что республика никем, включая открыто стоящую на её стороне Россию, не признана, так в ней имеется целых два президента. Один «настоящий», с армией и полицией, другой - «альтернативный». Грузия, заметьте, не признает ни того, ни другого, а Москва, поддерживая отношения с Кокойты, не решается открыто его признать главой суверенного государства. «Альтернативный» президент критикует официального за то, что тот пытается добиться независимости, опираясь исключительно на силу. «Официальный» президент в упор не видит «альтернативного», у которого силы нет.
Претензии «альтернативного президента» непризнанной республики выглядели бы довольно комично, если бы политическая система «государств-анклавов» не была достаточно абсурдной сама по себе: легитимность политического режима вызывает очевидное сомнение.
Говорить о свободном волеизъявлении граждан ни в Южной Осетии, ни в Приднестровье не приходится. Мало того, что к политической борьбе не были допущены сторонники воссоединения с Молдовой и Грузией, но и вообще никакой открытой дискуссии и соревнования политических сил не было. На первый взгляд, обе территории напоминают осколки Советского Союза с жестким политическим контролем и формальным единодушием, выражаемым населением в ходе безальтернативного по сути голосования. Однако это не более чем форма. Провинциальные элиты выросли в Советском Союзе, потому и обделывают свои дела в духе советских традиций. Но реальная система господства уже далеко не советская. Правящие группировки давно вовлечены в предпринимательскую деятельность, приватизировав в свою пользу или в пользу своих партнеров всё, что представляет хоть какую-то ценность. Политическое господство и экономический контроль находится в руках нескольких семей, никому не подотчетных и совершенно не ограниченных какими-либо политическими институтами. Здесь нет ни Политбюро, ни Центрального Комитета, обеспечивающих хотя бы рудиментарные формы бюрократической «внутренней демократии». Всё решается в семейном кругу. Иными словами, сложившаяся система больше напоминает феодальный порядок, при котором сильный сеньор демонстрирует свою независимость от слабого короля, распоряжаясь своей территорией и поданными по собственному усмотрению. Грузинский президент Михаил Саакашвили тоже, кстати, больше похож не на современного политического лидера, а на одного из тех средневековых монархов, что, унаследовав беспомощное «лоскутное» государство, пытаются превратить его хоть в некоторое подобие единого целого. При этом, однако, объединение страны мыслится исключительно в плане признания личной власти «законного правителя».
Исключением на этом фоне является Абхазия, где так или иначе проводились свободные выборы, на которых даже сумел победить кандидат оппозиции. Правда, голосование чуть не кончилось поножовщиной, а затем все партии примирились и правят территорией совместно. Но всё-таки, почувствуйте разницу!
В сложившейся ситуации сложно представить себе, что Молдова или Грузия в ближайшее время восстановят свою территориальную целостность. Ни молдавский президент Воронин, ни Михаил Саакашвили не похожи на французского Людовика XI. Но и Путин совсем не Екатерина Великая. А потому наивны надежды комментаторов-патриотов, мечтающих вернуть эти полуголодные анклавы под российский скипетр и тем начать восстановление империи.
Проблемы подобного рода могут оставаться нерешенными годами и десятилетия, лишь отравляя атмосферу международной политики. Никто в Европе за 40 лет так не признал Турецкую республику северного Кипра, хотя Турция, в отличие от России, всё же установила с ней официальные дипломатические отношения. Можно вспомнить, как Аландские острова много лет пытались отойти от Финляндии к Швеции. И голосовали там не так, как в Южной Осетии, а по-настоящему. Но Европа с этим не согласилась, а Швеция на территорию соседней страны покушаться не стала. В отместку Аландские острова отказались вместе с Финляндией вступать в Евросоюз. Так и живут: свободной территорией, но в составе Финляндии.
Территориальные вопросы решаются либо на основе международного права, либо силой оружия. Но никто из участников конфликта не имеет сегодня ни достаточной военной силы, ни достаточной легитимности, чтобы военным путем навязать другим сторонам окончательное решение в свою пользу. Значит, остаются переговоры. Но к чему они приведут?
Примеры Кипра и Аландских островов показывают нам перспективы непризнанных территорий. Либо выговорить себе максимальную автономию и вернуться в состав прежнего государства, либо оставить все проблемы нерешенными. Заранее можно сказать, какой будет выбор. Для правителей Южной Осетии или Приднестровья никакой проблемы и нет. Нынешнее положение дел их вполне устраивает.
Cпециально для «Евразийского Дома»
ТИХИЙ ЮБИЛЕЙ
6 декабря исполняется 100 лет со дня рождения Леонида Ильича Брежнева. Дата, в общем, не особенно важная с точки зрения мировой истории, но все же повод задуматься о своем недавнем прошлом и извлечь из него поучительные уроки.
Помню, в молодости нас Брежнев страшно раздражал, хотя вызывал скорее ироническое недоумение, нежели неприязнь. Все-таки не принадлежал он к числу тиранов, отметившихся в истории какими-либо особенными жестокостями или преступлениями.
Даже вторжение в Чехословакию в 1968 году было практически бескровным, да и совершено было после долгих колебаний. А Польша и вовсе избежала этой участи: советские войска в 1980 году стояли наготове, партийные руководители напоминали польским товарищам, что может случиться, если будет «потерян контроль», но поляки и сами об этом неплохо помнили - разобрались без помощи Москвы.
Спустя три десятилетия эпоха Брежнева воспринимается уже даже с некоторой ностальгией даже в среде бывших диссидентов. В конце концов все мы были значительно моложе.