Сборник.Том 4
Шрифт:
— Всё равно, я должен учесть эту вероятность, вероятность того, что когда-то существовал один-единственный мир. Аврора, Земля — не имеет значения. На самом деле…
Он умолк на полуслове и молчал, пока Дорс не поторопила его:
— Ну?!
Селдон покачал головой.
— Помнишь, ты мне в Микогене рассказала про забавный случай насчёт руки, лежащей на бедре? Сразу после того, как я получил Книгу от Капельки Сорок Третьей… В общем, история почему-то пришла мне на память однажды вечером, совсем недавно, когда мы болтали с Тисальверами. Что-то я такое сказал и вдруг на мгновение вспомнил…
— О чём вспомнил?
— Уже не помню. Вспомнил, и всё тут же вылетело из головы, но почему-то всякий раз, стоит разговору зайти об этом самом единственном мире, у меня возникает такое ощущение, будто я прикасаюсь к чему-то очень важному, но оно тут же ускользает от меня.
Дорс удивлённо смотрела на Селдона.
— Ничего не понимаю. История о руке, лежащей на бедре, не имеет ничего общего ни с Землей, ни с Авророй.
— Знаю, но всё равно что-то такое… что всё время ускользает, всё равно должно быть связано с этим единственным миром, потому-то меня не покидает чувство, что я должен во что бы то ни стало разузнать о нём гораздо больше. О нём и о роботах.
— И о роботах? А я думала, что приключение в алтаре поставило точку на твоём интересе к роботам.
Но Селдон только молча покачал головой.
Дорс нахмурилась.
— Гэри, я тебе вот что хочу сказать. В настоящей истории, в официальной, — поверь мне, я отвечаю за свои слова, — нет ни единого упоминания ни о каком первоначальном мире. Да, многие в это верят, это правда. Не только в таких местах, как Микоген, где это — народное предание, не только в Дале, где в это верят униженные, отверженные термальщики, но в это верят и некоторые уважаемые биологи, которые настаивают, что единственный мир-прародина обязательно должен был существовать; правда, откуда у них такая уверенность, я судить не могу. Есть и мистически настроенные историки, которые также утверждают, что такой мир существовал. Подобные мысли бродят и у роскошествующих интеллектуалов. И всё-таки настоящая, официальная история, научная история об этом ничего не говорит.
— Тем больше причин заглянуть туда, — сказал Селдон упрямо, — куда не сует нос эта самая официальная история. Мне нужно средство, которое помогло бы упростить подход к созданию психоистории, и мне всё равно, что это будет за средство — математический ли фокус, исторический ли, или вообще что-то совершенно невообразимое. Если бы этот молодой человек, с которым мы только что беседовали, был бы чуть-чуть более образован, я бы поручил ему разработку этой проблемы. Он мыслит оригинально, местами даже гениально…
— Значит, ты действительно собираешься ему помочь?
— Безусловно. Как только смогу.
— Но стоит ли давать обещания, когда ты сам не знаешь, когда сможешь их выполнить?
— Я хочу выполнить своё обещание. Если же тебя так волнуют невыполнимые обещания, лучше вспомни, что пообещал Челвик Протуберанцу Четырнадцатому. Ведь он посулил ему ни много ни мало — что с помощью психоистории микогенцы получат обратно свой возлюбленный мир. А шансы-то почти нулевые. Даже если я разработаю психоисторию, кто знает — можно ли будет её применить для выполнения столь узкой, конкретной задачи? Вот уж гораздо более яркий пример невыполнимого обещания.
Дорс возмущенно воскликнула:
— Четтер Челвик, к твоему сведению, пытался спасти нам с тобой жизнь, вырвать нас из рук Демерзеля и Империи. Не забывай об этом! И потом, я думаю, он искренне хочет помочь микогенцам.
— А я искренне хочу помочь Юго Амарилю, и шансы помочь ему у меня гораздо более реальны, чем в случае с микогенцами. Так что если ты оправдываешь обещание Челвика, не придирайся к моему. А главное, Дорс, — тут глаза Селдона сердито блеснули, — я действительно хочу разыскать матушку Ритту, и пойду я туда один.
— Ни-ког-да! — отчеканила Дорс. — Мы пойдём вместе.
66
Госпожа Тисальвер вернулась за ручку с дочерью примерно через час после того, как ушёл Юго Амариль. Она не сказала ни слова ни Дорс, ни Селдону, в ответ на их приветствие только коротко кивнула и придирчиво осмотрела комнату, как бы желая убедиться, что термальщик не оставил никаких следов своего пребывания. Брезгливо принюхалась, одарила Селдона гневным взглядом и промаршировала через гостиную к себе в спальню.
Господин Тисальвер пришёл попозже и, усевшись за обеденный стол и улучив минутку, пока жена отдавала какие-то последние распоряжения насчёт обеда, тихонько спросил:
— Ну что, был здесь этот человек?
— Был и ушёл, — спокойно ответил Селдон. — Вашей жены в это время дома не было.
Тисальвер кивнул и спросил:
— Больше не будете с ним встречаться?
— Не думаю, — ответил Селдон.
— Ну и славно.
Обед протекал в молчании, но потом, когда девочка ушла к себе, дабы предаться сомнительным развлечениям — практике общения с компьютером, — Селдон выпрямился и небрежно сказал:
— Расскажите мне про Биллиботтон.
У Тисальвера отвисла и беззвучно задвигалась челюсть. Однако Касилия не так легко, как её муж, лишалась дара речи.
— Значит, там, — сказала она, презрительно поджав губы, — живёт ваш новый приятель? Собираетесь нанести ответный визит?
— Я пока спросил всего-навсего о Биллиботтоне, — уточнил Селдон.
— Это трущобы, — фыркнула Касилия. — Там живут отбросы общества. Туда никто не ходит, кроме тех бродяг, что там живут.
— Я так понял, что там живёт матушка Ритта.
— Никогда про такую не слыхала, — отрезала Касилия. Она явно не желала иметь ничего общего ни с кем из живущих в Биллиботтоне.
Тисальвер, украдкой взглянув на жену, пробормотал:
— А я… про неё слышал вроде бы. Это выжившая из ума старуха, говорят, она предсказывает будущее.
— И она живёт в Биллиботтоне?
— Не знаю, господин Селдон. Я её в глаза не видел. Иногда про неё говорят в новостях, когда она делает какое-нибудь предсказание.