Сбой реальности
Шрифт:
Чувствуя, что так можно и с ума сойти от растущего количества вопросов, Хотрис решил сосредоточиться на главном: совершить как можно быстрей прорыв внутрь замка. Причем поспешность в этом деле была вполне уместна. Ведь в отличие от зверей, подвизающихся здесь в роли хранителей, человек не имел ни запасов воды, ни запасов пищи. И в любом случае с каждой минутой становился слабей, потому что сон не слишком взбодрил, разве что помог успокоиться и добавил некоторой ясности к рассуждениям. Только вот рассуждения не внушали оптимизма.
По всему получалось, что следовало промчаться метров шестьдесят открытого пространства, да еще успеть обойти, увернуться от всех шакалов за очень сжатый временной период, пока сюда не нагрянут быстро бегающие хищные петухи.
Пришла вначале идея все-таки сделать небольшую вылазку в стан врага и несколько при этом проредить его количество. Вроде и неплохо придумано, но чем больше юноша присматривался к неглубоким выемкам кладки между камней у ворот, тем больше ему эта идея не нравилась. И так великое чудо, что в горячке первого боя он сумел взобраться на забор, а если во второй раз не получится и он сорвется?
Правда, еще имелась наивная мысль, что на человека вообще хищники могут не обратить внимания. По крайней мере, сразу. Дескать, уже к нему привыкли, так пусть себе гуляет. Но ничего, кроме грустной улыбки, такая наивная мысль не вызывала, слишком уж частенько бродящие по двору особи поднимали головы и посматривали в сторону вторжителя голодными, поблескивающими глазами. Нет, его не забыли! Просто пока отнесли к недостижимым для зубов целям.
– Вот бы позвать хоть кого-нибудь на помощь! – вслух мечтал Хотрис, уже в который раз рассматривая внимательно окна. – Но что-то мне сдается, любые крики будут бесполезны.
Сказал, несколько раз пробежался взглядом по открытому входу и остальным окнам и вскрикнул от пронзившей его сознание новой идеи:
– Вот я недоумок! Чего я так прикипел к этим раскрытым дверям?!
В самом деле, хоть окна нижнего ряда и были закрыты вроде как наглухо и располагались несколько выше, чем гребень забора, но вот многочисленные выступы и лепнина украшений давали отличные шансы легкому и сноровистому юноше забраться не только на подоконник первого этажа, но в случае слишком неподатливого стекла попытаться залезть на второй, а то и третий этаж. Там находилось несколько окон с раскрытыми створками. Что такое стекло и насколько оно хрупко, посланец знал прекрасно. В Кабаньем мире этого прозрачного материала хватало с избытком. Но в то же время имелись воспоминания, что некоторое стекло с помощью магии становилось упругим, прочней железа, и порой разбить такое прозрачное покрытие даже тяжеленным молотом считалось проблематичным.
Но самое важное: идея пришла, и довольно реальная в исполнении!
Теперь только оставалось выбрать благоприятный момент для прорыва. И Хотрис наилучшим фактором посчитал время колдовской кормежки. Ведь пока он раздумывал и осматривался, в стане петухов-переростков появилась какая-то дичь и туда поспешили не только шакалы, но и мохнатики. Наверняка и невидимые с этого места наблюдения вараны поспешили к своим коллегам. Вскоре все бросившиеся на трапезу твари довольно неспешно потрусили на свои исконные позиции. А значит, следующая кормежка обязательно должна появиться на участке двора с шакалами. Ведь не кормятся те только теми несчастными детьми, которых к ним раз в неделю забрасывает Азаров. Иначе могло так получиться, что они уже якобы «пообедали» посланником, а потом полакомились свежатиной и все остальные хищники. И все! Кормежка раз в неделю! Мало ли каким образом здесь пища распределяется?
Но подождать несколько часов следовало в любом случае.
И довольно скоро Хотрис оказался вознагражден за свою выдержку, усидчивость и сообразительность. Правда, очередной перенос пищи состоялся на участке, контролируемом варанами, но так получилось даже лучше. Неизвестно, кто из обитателей леса там появился, может, опять медведь, но десяток видимых мохнатиков заковыляли туда косолапой походкой уже после первого раздавшегося рычания. В тот же момент в обход замка с двух сторон устремились и по три шакала. Как только они скрылись за стенами выступающей у дальнего угла башни, юноша стал действовать. Более благоприятного момента трудно ожидать.
Буквально задыхаясь от бушующего в крови адреналина, он повис на руках, держась за край забора, и только потом спрыгнул на плиты двора. Хоть и с пяти метров не раз прежде доводилось прыгать, но сейчас даже легкое повреждение стопы или коленки могло привести к смерти. Еще при падении развернулся лицом к замку, а одновременно спружинившими при приземлении ногами придал себе нужное стартовое ускорение. В любом случае, он постарался выбрать траекторию движения такую, чтобы его не сразу заметили оставшиеся на посту мохнатики. Свой прорыв он прикрывал выступающим на углу замка массивом круглой башни. Но уже на начальной стадии своего разгона понял, что оповещение о прорывах здесь поставлено на высоком уровне. Вся свора из оставшихся тридцати девяти шакалов исторгла истошные завывания так, словно они хотели только этим умертвить наглого человечка. Стало сразу понятно, что если и не все, то довольно внушительное количество хищников поспешит на помощь диким хранителям.
Но человечек не запаниковал, а, наоборот, еще больше ускорился. Мало того, краем глаза он заметил странную леность расположившейся на ступеньках стаи. Конечно, хищники двинулись навстречу ведущемуся прорыву, но как-то вяло и нецелеустремленно. Похоже, за немыслимо огромное время твари осознали для себя самое главное: нельзя пропустить вторжителя на крыльцо. А по остальному двору пусть бегает, сколько ему заблагорассудится. Все равно пойдет на корм в ненасытные желудки. Мелькнуло и второе рассуждение: не все хранители могли постоянно находиться в боевой готовности. Скорее всего, среди них существовало некое разделение труда: основная часть впадала в спячку, а десяток-полтора слонялись по двору и бегали за остатками роскоши на соседские участки. Тем более что такое состояние дел наблюдалось и у мохнатиков.
Поэтому юноше удалось пробежать две трети дистанции, ни с кем не пересекаясь и ни разу не используя свой мизерный магический потенциал. А вот как раз на последних двадцати метрах ему и пришлось выдавить из себя весь тот максимум сноровки и бойцовских качеств, которые отличали его от остальных сверстников.
Вначале он метнулся прямо навстречу несущейся к нему своре. Это несколько сбило шакалов с толку, и они отпрянули чуть в стороны, пытаясь схватить жертву в кольцо. Но к ним пошло сдвоенное и от этого кажущееся более массивным «пятно кальмара». Стоило видеть, как на этой туманной кляксе с хрипом, визгом и рычанием сомкнулось сразу два десятка оскаленных пастей. Будь на том месте чье-то тело, от него бы только подошвы ног остались. В крайнем случае – копыта. А так получилась просто замечательная, потрясающая куча-мала из оглушенных столкновением хищников.
Пожалуй, это в основном и решило исход неожиданного прорыва. Хотрис сделал еще несколько стремительных рывков в стороны, нанес попутно пяток метких ударов своим оружием и выпустил в разные стороны еще по одному «пятну кальмара». А пятое и шестое подобие собственной фигуры он отправил уже вдоль стены замка, прямо навстречу вынырнувшему из-за круглой стены башни сутулому мохнатику. Туда, лязгая зубами и брызгая слюной, метнулась парочка наиболее шустрых шакалов, где благополучно и столкнулась со своим коллегой-хранителем. Тогда как сам человек подпрыгнул на стену, ухватился, словно клещ, за лепнину в виде гроздей винограда, а потом стал быстро взбираться вверх. В этом заранее выбранном месте еще и стык между башней и стеной основательно помогал при перемещении.